смерти. Мое тело само встало и направилось навстречу погоне. То ли на меня повлияло недавно пережитое мной потрясение, то ли это мое врожденное благородство, но я собирался помочь мальцу.
– Что ты делаешь, идиот? Жить надоело? Ты забыл, что тебе нельзя пользоваться магией? Что ты сделаешь, если на тебя нападут? – возмущенно шипел мне Унлей.
– Буду ориентироваться по ситуации, – холодно ответил я и он замолчал. Видимо он ощутил мою решимость и понял, что меня не остановить.
Первым показался мальчишка, закутанный в темно – серый, пропитанный грязью и, по всей видимости, кровью, плащ. Его лица не было видно из-за огромного капюшона на голове. Зато были видны его босые, покрытые засохшей кровью, ноги.
Следом за ним показались шестеро, боевых рыцарей, в полной экипировке, с оголенными мечами в руках. На их плащах был изображен герб в виде поднятой вверх головы вепря. Мне он показался очень знакомым, только вот чей же он? Ладно, сейчас это было не важно! Я прибавил шагу, и был уже почти рядом, когда юный беглец споткнулся и упал, громко и тяжело дыша. Ускорившись, я в пару прыжков, оказался между всадниками и мальчишкой, ощущая, как ярость поднимается из глубины моего сознания и закипает в моей груди.
– Почему вы гонитесь за ним? Отвечайте! – громко приказал я.
Рыцари на секунду опешили. Я и сам удивился тому, как властно и сильно прозвучал мой голос. Так командовали только опытные генералы своими солдатами.
– Мальчишка обвиняется в том, что его аура посерела! Прошло более трех дней. Он должен умереть во имя Света! – и тут – то я вспомнил, кому принадлежал герб с головой вепря. Линчеватели. Отряд хладнокровных убийц, жизнь которых только и состояла в том, чтобы убивать ни в чем не повинных людей только за цвет их ауры.
– Мрази! – прошипел я. Дальше мой рассудок словно помутнел. Я потерял контроль над заклинанием, скрывающим мою настоящую ауру, и из моего тела на волю рванули мощнейшие потоки тумана. Оболочка «туманного доспеха» мгновенно обволокла меня, а в руках уже появилась пара игл, которые я не раздумывая, оправил в грудь ближайшему рыцарю. Его доспех из габира пронзило, словно бумагу и, когда иглы растворились в воздухе, расплавленный металл залил отверстия, оставленные моей атакой. Остальные рыцари опешили. Но увидев, как тело их товарища медленно оседает с лошади, они быстро пришли в себя, и совершенно не задумываясь над тем, как я пробил габир, ринулись на меня, сверкая мечами.
Я снова пустил в них иглы, и три из которых достигли свои цели, мгновенно убили невезучих линчевателей. Оставшиеся бросились на меня, и в предвкушении победы, уже почти опустили свои мечи на мою голову. Как же им не повезло! Их оружие тоже было выковано из габира. Коснувшись моего доспеха, клинки расплавились, и у них в руках остались только раскаленные рукояти. И тут я почувствовал их страх. Он питал меня, делал сильнее, и я уже ощущал удовольствие от моего могущества.
