что он вынужден отказаться от тебя, для твоего же блага. Он не желает быть чьей-то обузой, и тем более он против того, чтобы ты надела себе удавку на шею.
– Что? Как это нет шансов? – в глазах моих моментально потемнело и тошнота подступила к горлу. – Этого не может быть! Есть же всякие массажи, восстановительные процедуры, и ещё куча всего, что может поставить его на ноги!
– Крис, нет! Повреждён спиной мозг! – говорил он так, будто хотел вбить мне каждое слово в голову. – Он парализован! Всё, что у него находится ниже пояса, безвозвратно умерло!
До меня, наконец, дошло значение этих ужасных слов. Но как бы я хотела, чтобы я не слышала этих слов вовсе. Я не могла поверить в это.
– Мне неважно! Мы справимся! – мямлила я сквозь слёзы. – Я люблю его, Гриш! Если он простит меня, то я сделаю всё, что в моих силах. Как думаешь, он сможет простить меня за то, что я была не совсем честна с ним?
– Он уже простил тебя. Тимоха не держит на тебя зла, поэтому и хочет, чтобы ты была счастлива. Он надеется, что ты устроишь свою жизнь, но уже без него.
– Что за глупости ты несёшь? – заверещала я.
– Ты сейчас на эмоциях, – положил руку мне на плечо, заставляя посмотреть на него, – тебе стоит поехать домой и всё хорошенечко обдумать. Если ты не передумаешь спустя время, то, может быть, ты добьёшься своего. Но, положа руку на сердце, я с полной уверенностью скажу, что тебе будет нелегко, а ему и подавно. Подумай, нужно ли тебе это!? За него не переживай, один он не останется. У него есть друзья, которые поддержат его в любую минуту.
Я вытерла лицо от слёз рукавом и, тихонечко всхлипывая, спросила:
– Гриш, Тима любит детей?
По лицу Гришки было видно, что этот вопрос застал его врасплох.
– Должно быть, любит. Он обожает тренировать нашу малышню.
– Точно! Я как-то видела его, когда он играл с одним мальчиком на льду.
– Стесняюсь спросить, зачем тебе об этом знать?
– На будущее, Гриш, – улыбнулась я ему. – Я планирую с ним счастливое будущее.
Попрощавшись с Гришкой, я отправилась домой. Когда я уже лежала в кровати у себя и смотрела в потолок, то понимала, что мне не нужно обдумывать всё, о чём поведал мне Гриша. Я приму Тиму любого. Но осознав, что мои мысли эгоистичны, я начала захлёбываться от угрызения совести.
Это из-за меня он будет мучиться всю оставшуюся жизнь.
Я проплакала до самого вечера. Мама будет ругаться, когда узнает, что я снова нервничала. Я рассказала ей о своей беременности и, на удивление, она не стала отчитывать меня. Она лишь сказала, что нужно избавиться от ребёнка, пока не стало слишком поздно. Я в корне не согласна с её мнением, и уже начала подумывать над тем, чтобы сбежать из дома и сохранить свою беременность. Брат, так вообще ни о чём даже не догадывается, но ему и не обязательно обо всём этом знать, потому что до него не дойдёт эта новость, если я послушаю свою мать.
Перед сном я решила спуститься и поговорить с родителями, но не суждено мне было добраться и до середины
