style="font-size:15px;"> На аватаре она в платье с выпускного. Красивая, вся воздушная, счастливая, конечно, с медалью. Новее фоток нет. В подписках – научные паблики, всякая эстетика и поиск работы для репетиторов. На стене репосты карандашных рисунков, акварели вполне себе «ничего» такие, и объявление о городском забеге на три-шесть километров. Реально бегунья? Тогда хоть не так стремно, что удрала.
Семья, очевидно, небогатая. Никаких фирмовых шмоток, фоток из других стран или компроматных селфаков с голой задницей на новый телефон перед зеркалом. С ее фигурой она бы могла себе это позволить. Или это просто признак интеллекта? А дальше происходит вещь, которую я принципиально отказываюсь комментировать даже самому себе. Я сохраняю на телефон ее фотки. Особенно долго зависаю взглядом на той, где она крупным планом с улыбкой и с глубоким декольте. А в шкодном взгляде столько обещаний, что я заочно уже начинаю ненавидеть того человека, который сделал этот снимок.
Зажимаю телефон в кулаке. Захлопываю крышку бука. Падаю на подушку, прикрываю глаза и веду языком по больной губе, снова отыскивая вкус ее губ. В груди становится горячо от бесива, что первый раз в жизни, когда захотелось нормально, мне никто не поверил. Не принял. Или это снова азарт? Задетый спортивный интерес и, добейся я ее взаимности, мне тут же станет похрен! Бесит…
Вздрагиваю от вибрации в руке и, не открывая глаз, подношу телефон к уху.
– Алло…
– Здорова, Арс, – слышу я в динамике голос одного из своих приятелей. – Миха сказал, что вы девку нашли, что гонку слила. Надо бы наказать… Что думаешь?
Пропустив удар сердца и словив волну дрожи по позвоночнику, распахиваю глаза. Миха – трепло. Но с другой стороны, я и не просил молчать.
– Это неточная информация, Тоха, – отвечаю лениво. – Пруфов нет.
– Да ладно, – ржет приятель. – Она так от вас убегала, потом чуть псину не натравила, а ты ее покрываешь?! Или просто себе решил оставить? Зачетная такая да?
– Я разберусь, – отвечаю чуть агрессивно. – Но когда ты, Тоха, едешь на нелегал, должен понимать, что бабки могут сгореть. Я поговорю с оргами, чтобы мы закончили.
– Добро, – ухмыляется приятель. – Твоя ответственность. Мы в «Молекуле» подтянешься? Ирма здесь, тебя спрашивала…
– Воу, – отзываюсь. – Точно нет. Сплю уже, и башня болит.
– Ну давай, до завтра… – прощается Тоха.
Сбрасываю вызов и пишу Михе сообщение, чтобы кончал языком трепать. Смотрю на фотографию Алисы и решительно блокирую телефон. Бойся теперь, детка… Завтра я буду знать не только где ты живёшь, но и где учишься. И тогда… мы поиграем.
Засыпаю я с парящим чувством предвкушения. Как перед поездкой, которую давно ждал или как перед праздником в детстве, когда мама была жива, и они ещё были в нашем доме…
Настойчивый звонок будильника оповещает меня о новом дне. Вставать зверски в лом, но отец обещал отправить в армию, если не начну учиться. Скатываюсь с кровати в упор лёжа и делаю свой положенный утренний кач. Бодрит
