заднее сиденье и только в машине начинаю взахлёб рыдать.
– С другой что ли? – сочувственно спрашивает меня водитель и вздыхает, – да подумаешь! Какие твои годы. Гонщики эти… – брезгливо. – Себя не жалко, людей не жалко. Рыдать ещё надумала. Бегать, выслеживать… Вон какая. Это за тобой бегать должны. Принципиальнее надо быть, – не унимаясь в моральной поддержке, таксист и заводит машину. – Вот мне моя жена как сумкой по голове дала, я сразу понял – моя, – смеется. – А ты чего? Ну? Плюнь.
Вытираю слёзы со щёк и ловлю себя на том, что пытаюсь улыбнуться. Отпускает.
– Спасибо, – качаю головой.
Решая не посвящать таксиста в ошибочность его версии на тему неразделенной любви, достаю телефон и сначала хочу выполнить свою угрозу и позвонить маме, но в самый последний момент мне приходит идея получше.
Убеждая себя, что не стукачка, и все делаю правильно, нахожу номер госавтоинспекции и набираю.
– Дежурный УГИБДД лейтенант Носов слушает, – отзывается динамик.
– Здравствуйте, – говорю в трубку. – Я бы хотела заявить о прохождении уличных гонок на старом аэродроме…
Глава 4. Странные люди.
Алиса
– Мам, я не поняла, тут всего двести рублей, – Аня залетает на кухню, размахивая купюрой. – Что мне с ними делать? – капризно.
– Тоже, что и все остальные люди. Пообедаешь, потратишь на проезд, – спокойно отвечает ей мама, на мгновение прикрывая глаза. Мне кажется, в этот момент она произносит только одной ей известную мантру. Иначе, я просто не понимаю, как можно не сорваться и не рявкнуть на сестру, придя после ночного дежурства.
Ах да, мама ещё успела приготовить нам завтрак и погладить блузки. Первое сентября все-таки.
– Мам, ну я же говорила, что после линейки мы пойдём в киношку и пиццерию, – нетерпеливо канючит сестра. – Хотя бы тысячу дай.
– Анна! – взрывает маму, и она откидывает ложку, которой мешает сахар, в раковину. – Ты прекрасно знаешь, что сейчас я работаю одна. Отец на больничном. Пенсии бабушки, которую ты у неё таскала, больше нет!
– Как и бабушки, – неуместно хмыкает сестра.
– Аня! – осуждающе обрываю ее я.
Мама судорожно выдыхает.
– А свои «кино и пиццу» ты прогуляла три дня назад в полицейском участке. В следующий раз будешь думать, где и кем таскаться по ночам! – все-таки повышает она голос. – Или я заберу у тебя ключи, Аня!
– Вам всем на меня наплевать, – трагично шепчет сестра. – Вы меня всю жизнь во всем ограничиваете! Я ведь не хотела переходить в эту школу. Вы сами меня сюда запихнули.
– Да! – рявкает мама. – Потому что без английского ты не поступишь ни в один нормальный институт!
– Зато Алисочка у нас поступила сама, – ехидничает сестра, переводя на меня взгляд. – Гордость и отрада… Все ясно, чао! – разворачивается и выходит из кухни.
Мама устало опускается за стол и смотрит в окно невидящим взглядом.
– Мам,
