выжать из него признание, а также показания против Малькова. Но Юрий Петрович вдруг проявил завидное упрямство. Предавать друга он не мог и не хотел.
– Все эти убийства…. Нет, это не Мальков. Он на такое не способен, – упрямо повторял Вершин.
– Откуда у вас такая уверенность? – спросил Васильев.
– Я слишком хорошо знаю Вадима. Он добрый, порядочный, законопослушный человек.
– Хорошо знаете? – усмехнулся следователь. – Два дня тому назад вы даже вспомнить его не могли.
– Я… ах, да… видите ли…
Допрос продолжался. Васильев вдруг поймал себя на мысли, что ему жаль подследственного. Слабый, затурканный жизнью человек. Как же он решился на такой отчаянный поступок? В его отношениях с начальником многое прояснилось. Следователь с неприязнью взглянул в сторону потерпевшего. Чанов был ему неприятен. Вот такие упыри и доводят людей до крайности. Васильев уже жалел о том, что пригласил его на допрос. Не поступи он так, Вершина можно было бы отпустить, а дело его замять. Какой он, к чёрту, преступник! Скорее, жертва. В тюрьме такому не выжить. Но теперь уже ничего нельзя было изменить. Непременно возникнет скандал с серьёзными последствиями. А при таком исходе, капитан, никогда ты не станешь майором. Значит, остаётся только одно – доводить дело до конца.
Закончив допрос, следователь сказал:
– Вот здесь распишитесь о невыезде из города. Ждите очередного вызова на допрос. А пока свободны.
Вершин направился к двери. Чанов тут же вскочил на ноги.
– Почему вы отпускаете его? – закричал он. – Немедленно заключите под стражу! Он же убийца!
Васильев повернулся к нему и сказал с нескрываемой злобой:
– У себя в кабинете орите. А здесь я начальник.
Юрий Петрович медленно брёл по улицам, почти не осознавая, куда идёт. В висках набатом стучала кровь. И лишь когда он уже ступал по бетонным плитам бульвара, в голове немного прояснилось.
– Ничего-ничего! Всё не так страшно, – убеждал он себя. – Вот сейчас присяду на скамейку и успокоюсь.
Он взглянул вверх, словно ища поддержки у неба, но оно было сплошь затянуто тучами. Юрий Петрович направился к скамейке.
– Что и говорить, дело серьёзное, – продолжал он бормотать себе под нос. – Но нельзя паниковать, нельзя хоронить себя раньше смерти. Я пока ещё жив. Я пока ещё на свободе. Значит, всё поправимо. Безбрежная гладь океана…
Он упал, не дойдя до скамейки двух шагов. Здесь, в двух шагах от бульварной скамьи, Юрий Петрович Вершин навсегда избавился от всех своих проблем. Мимо проходили люди, искоса бросая взгляды на лежащего человека. Одни думали, что валяется пьяный; другие ничего не думали, просто проходили – и всё. Да и, в конце концов, какое всем нам дело до тех, кто упал?
Ленивый сентябрьский ветер медленно гнал по плитам первые опавшие листья.
Родинка
У майора
