наносила. Ната пару раз пыталась уговорить меня, даже дарила помаду красивого морковного оттенка, но я отказывалась. Да и зачем? Под широкие кофты и длинные юбки не подойдет ни один макияж, но сегодня почему-то захотелось добавить себе яркости, перестать быть серым пятном в палитре ярких красок. В голове вспыхнул образ Алены и то, с какой жадностью на нее глядели мальчишки, Витя… Каждая клеточка в моем теле болезненно заныла от одной этой мысли.
Почему я продолжала думать о нем? Нам нельзя даже общаться, иначе отец… Мне нужно держаться от него подальше, а не тайно заглядываться и вздыхать.
– Ну-ка, иди, глянь на себя, – сказала Олеся Викторовна, вернув меня в реальность из собственных мыслей. Вздохнув, я взяла очки со стола, надела их и взглянула на свое отражение. Не сказать, что сильно я изменилась, но легкие румяна на щеках и алый блеск на губах в самом деле придали яркости. И я вдруг почувствовала себя живой, словно впервые вдохнула полной грудью.
– Спасибо, – прошептала я тихо. На глаза навернулись слезы, но я проморгалась, чтобы не заплакать. Кажется, все эти волшебные моменты должны были начаться еще раньше, а не проходить мимо.
– Знаешь, в школе я была чем-то похожа на тебя, Риточка, – со светлой печалью в голосе произнесла женщина. Она подошла ко мне, положила руку на плечо и грустно улыбнулась, видимо, погружаясь в воспоминания.
– Сочувствую.
– Мне нравился один мальчик, а ему нравились… – Олеся Викторовна замялась, затем откашлялась и продолжила. – Такие, как Аленочка Смирнова и ее подруги. А я засыпала с мыслями, что однажды изменюсь, буду увереннее в себе и ярче.
– Вы изменились? – спросила я, немного смущаясь задавать такой вопрос.
– Нет, не хватило духу. И мальчику тому не призналась в своих чувствах. Тогда мне казалось, даже если протянуть руку, достать до звезд невозможно, так что и примеряться нечего. Но сейчас понимаю: если не попробуешь, то как узнаешь, насколько высоко находятся звезды?..
– Но я не планирую доставать до звезд, – поджав губы, сказала я, продолжая разглядывать себя в зеркало. В нем была настоящая я, которая, казалось, никогда оттуда не выйдет. Разве что сегодня…
– Жизнь слишком непредсказуема, милая, – с улыбкой произнесла Олеся Викторовна.
– Это точно, – кивнула я.
Мы еще немного поболтали, а затем пошли в актовый зал, где уже шумел народ в ожидании концерта, после которого должна была начаться дискотека. Оказывается, в этой школе не нужны были особые праздники для того, чтобы ее устроить: совет учеников сам решал, когда можно включать музыку. Вот и сегодня предлагалось отсидеть обязательную торжественную программу, а потом танцевать.
Пока я стояла за кулисами, сжимая в руках черную папку с текстом сценария, до меня доносились голоса выступающих. Кто-то переживал, что не справится, кто-то – наоборот, сетовал, что пришлось согласиться выйти на сцену. Мне хотелось выглянуть за занавес, чтобы узнать, много ли зрителей, хотя больше
