Очень страшные дела. Проклятие оборотней. Рекс Огл

      – Нет. Потом.

      – Выключай телевизор и садись за уроки, – потребовала мисс Васкес.

      – Зачем? – буркнул Уилл. – От хороших отметок папа не вернётся.

      – ¿Perdóneme?[1]

      – Проехали, – сказал Уилл, бросил джойстик на стол и зашагал по лестнице.

      – Гильермо Хантер, не смей хамить.

      – Меня зовут Уилл, – огрызнулся он.

      Хотя имя «Гильермо» вообще-то значит по-испански то же самое. Но папа всегда называл его Уилл.

      – Пожалуйста, сынок, давай поговорим, – попросила мама.

      Она сидела на кушетке, так и не сняв халат медсестры и бессильно положив руки на колени. Лицо у неё было усталое и грустное, и Уиллу снова стало больно.

      Мисс Васкес встала и взяла сына за руку.

      – Я знаю, что развод – это тяжело. Нам пришлось уехать из Бруклина, ты расстался с Марцеллом и другими ребятами, мы поселились здесь. Слишком много перемен, а перемены могут пугать…

      Пугать? Уилл вспомнил всё, что повидал с тех пор, как приехал в Восточный Эмерсон. Вампиры, зомби, гигантские пауки, зубастые русалки, подземные туннели, в которых билось живое сердце, зловещие сообщения, зашифрованные при помощи золотой пирамидки, ведьма, которая пыталась убить его и его друзей… Слово «пугать» казалось слишком мягким.

      – Но перемены бывают и к лучшему, – договорила мама.

      – Папа меня забыл – что тут хорошего? – перебил Уилл.

      Мама прикусил губу:

      – Неправда. Он не может тебя забыть.

      – Значит, он разучился пользоваться телефоном, – упрямо сказал Уилл и, высвободив руку, поднялся наверх и так хлопнул дверью спальни, что фотографии на стене закачались.

      Дорогой читатель, ты наверняка думаешь, что Уилл просто дрянной избалованный мальчишка. Да, он, конечно, ведёт себя как дрянной избалованный мальчишка, однако не суди его слишком строго. Иногда проблемы заставляют нас срываться на тех, кого мы любим, будь то мать или друзья.

      И Уилл сорвался. Ведь гнев пожирает его изнутри. Но на самом деле он злится не на маму, а на отца. Хотя Уилл ведёт себя отвратно, я за него очень переживаю. Плохо, когда человека ранят в самое сердце, особенно если это делают родители.

      Когда тебя пыряют вилами или поджигают, это тоже неприятно. Уж я-то знаю, поверь. Но когда меня бросили собственные родители, было гораздо больнее. Когда больно делают люди, давшие нам жизнь, в душе остаются очень глубокие раны. И после ухода отца раны Уилла были ещё совсем свежи…

      Захлопнув дверь, он бросился на кровать и зарылся лицом в подушку, стараясь сдержать слёзы.