снова разбираю несвязную речь Пэйона. Мне удается понять:
– А ты губишь будущее своей дочери! – Пэйон тоже злится. – Я-я не… не… недоумок! Я снарядил ее всем, – хмык! – необходимым. Ты тоже могла сделать это много лет назад…
– Заткнись! – требует глава Совета, как будто бы теперь боится того, что может сказать Пэйон.
Он не собирается затыкаться:
– Стоило мне напустить па-арочку теней и приодеть ее в накидку члена ордена Затмения, как она НАКОНЕЦ-ТО проявила и-склю-чи-тель-ны-е умения. А ты делаешь вид будто их не существует. Стараешься удержать ее рядом и забиваешь ей голову нелепицей о том, что она скоро окажется на твоем месте. А сама называешь ее уродом всякий раз, когда она не слышит. – Мое сердце словно треснуло.
Глава братства выпрямляется на своем каменном троне.
– Т-ты сделала ее нич-тожеством своими же руками. Обрубила крылья и л-лишила с-свободы…
– …А ты ее освободитель. Мы поняли, – Ифэ отметает эту тему. – Как часто она проявляет исключительные умения на воле?
– Вне штаба единожды.
– Вне штаба?!
Мне больше не приходится разбираться в его словах и соединять их в предложения. Он вполне справляется сам и быстро приходит в себя:
– Я до сих пор не могу сосчитать, сколько синяков осталось на моей заднице после ее трепки. За все-е детство мой неадекватный папаша не бил меня столько, сколько Изис за последние два месяца во время тренировок в шпионском штабе. – Нет, он не в себе. Иначе не стал бы говорить об этом, да еще и в излишних подробностях. – Я даже подумывал забрать у нее меч! Но это не то чтобы моя прерогатива…
Алфий складывает руки в замок и едва не засовывает его в рот.
– С него довольно! – Бросает Ифэ. – Я узнала все, что требовалось. Пожалуйста, принесите воды.
Очередная безликая фигура подает ей наполненный стакан. Ифэ ставит его с такой силой, что вода разбрызгивается в разные стороны. Полупустой стакан отправляется в самую оттененную часть стола, скользя по его середине.
Рука, одетая в перчатку, тянется изо мрака. Приняв стакан, Пэйон тут же опустошает его и с каждым глотком становится чуть свежее.
Последняя капля падает в ему в горло. От недостатка воздуха он вдыхает как можно больше. Ифэ делает то же самое, но от переизбытка недовольства.
– Тебе дали право слова, – очевидно, она это мне, – но ты предпочла молчание. На сей раз я не стану потакать твоим предпочтениям, а требую, чтобы ты ответила: признаешь ли ты себя виноватой?
Я оборачиваюсь на своего друга. В глаза бросается цвет его лица. Пока не заговорила глава Совета, он был совершенно бледным. Бледнее, чем обычно, и все же Пэйон выглядел неплохо. А теперь он весь зеленый и кажется, что его вот-вот…
Его тошнит прямо в стакан. Я проглатываю собственную рвоту.
– Ты ведешь себя недостойно наследницы предводительницы братства, –
