Либо мама кричит на папу, пытаясь найти причину, принуждая его солгать, чтобы потом обвинять в чем-то. Либо на меня. Ей не нравится, как я говорю, что говорю, не нравится мое настроение, мои чувства. Обвиняет меня в том, что я ей постоянно лгу. В общем, все как обычно.
– Мне жаль, что она стала такой из-за меня. Раньше она была другой.
– Маша, ты не виновата. Раньше все были другими, это раз. И два – она всегда была немного безумной, впрочем, это у нас в крови. Наследственное, так сказать. Но у каждого свои безумства. Думаю, наша семья отлично вписывается в этот безумный мир.
– Человек не может вписываться в этот мир, он слишком сложен для него. Чем займешься перед началом учебой?
– Это событие для меня менее важно, чем тот факт, что пока мы тут сидим, на улице пошел дождь. Ты же знаешь, я и летом учусь, и летом живу так, чтобы жить потом. Я не могу жить настоящим, не хочу… К тому же я больше люблю зиму.
– Конечно, у тебя же в январе день рождения.
– Пф, и вовсе не поэтому. Просто зима прекрасна и опасна. Мне нравится ее жестокая красота.
– Да уж, в детстве ты обожала смотреть «Холодное сердце» и петь «холод всегда мне был по душе». Хотя сама мерзла при нуле градусов, и все равно упрямо шла на улицу в самый холод. Мда, семейка. Точно безумная.
– Ага, если бы по нам фильм снимали, так бы и назвали – «Безумная семейка».
Маша посмотрела на меня, и мы обе засмеялись. Так хорошо было в тот момент слышать ее смех, видеть ее настолько живой. И как будто жизнь в тот момент решила напомнить о том, что все не так просто, вернуть меня и ее в реальность.
Маша резко перестала смеяться, схватилась за больничную простынь одной рукой и другой взяла меня за руку. Она задыхалась. Ее жизнь ускользала с каждым вдохом. Она не могла никуда спрятаться, сбежать, болезнь каждый раз заставала ее врасплох в самые лучшие и самые счастливые моменты ее жизни. Она выплюнула кровь, с каждой секундой ей становилось хуже. С каждым днем…
Я в панике выбежала в коридор и отчаянно закричала, пытаясь найти хоть одного врача.
– Эй, моей сестре плохо! Она сейчас задохнется! Кто-нибудь! Спасите ее кто-нибудь…
Казалось, что никому нет дела до меня. Я провела рукой по щеке и поняла, что плачу. Странно, я даже не почувствовала тот момент, когда заплакала. Когда увидела, что моя сестра задыхается? Когда она выплюнула кровь? Или когда люди безразлично проходили мимо моего отчаянного немого крика?
Наконец несколько человек вбежали в ее палату, одевая ей на лицо воздушную маску. Она все-таки потеряла сознание, поэтому сейчас врачи пытались заставить ее сердце биться. На диаграмме снова стали появляться зигзаги жизни. Этот рисунок стал символом жизни, а врачи волшебниками, которые каждый раз помогали моей сестре дышать. Они помогали дышать и мне, потому что казалось, что когда не дышит Саша – не дышу и я.
Болезнь
