Ты ревнуешь меня к моему сну?!
– Я не ревную. Я просто задал вопрос.
– Но ведь это всего-навсего сон…
– Думаю, этот сон не такой уж и безобидный, совсем не такой, каким ты хочешь его представить.
Закончив разговор, я положила телефонную трубку и с удовольствием потянулась. Где-то там осталась далекая Венеция с незнакомым мужчиной, одетым в костюм ковбоя, манящие карнавальные огни и пьянящее ощущение свободы. А впереди реальная жизнь с уже порядком поднадоевшим любовником, к ревности которого я научилась относиться довольно равнодушно.
Вскочив с кровати, я направилась в ванную и встала под ледяной душ. Холодный душ всегда приводит в порядок мою нервную систему, дает положительный настрой. Постояв пару минут под упругими струями воды, я закуталась в махровое полотенце и посмотрела на часы. До того как приедут мальчики, оставалось полтора часа, предостаточно, чтобы выпить чашечку ароматного кофе, нанести грим на лицо и вообще привести себя в тот вид, который необходим сегодня. Я должна стать загорелой эффектной женщиной, значит, побольше темно-абрикосового тона. Пудра тоже более темного оттенка, чем обычно… Ярко-красная, кричащая помада придаст мне еще больше сексапильности, даже вульгарности. И конечно же, васильковые линзы… О, эти незабываемые васильковые глаза, которые так любят мужчины! Я улыбнулась своему отражению в зеркале, затем приклеила длинные накладные ресницы. Перед такими глазами не устоит ни один, даже самый стойкий мужчина!
Достав из комода совершенно белый парик с пышными локонами до самых плеч, я натянула его на голову и слегка причесала. Кокетливо поправив непослушный локон, я сложила ярко-красные губы бантиком и захлопала своими роскошными ресницами.
– Хороша, чертовка! Бог мой, как же хороша! – Я послала воздушный поцелуй своему отражению. – Если бы я была мужиком, то при виде столь обворожительного создания тут же бы лишилась рассудка или, на худой конец, потеряла дар речи. Но мужик нынче пошел не тот. Голыми руками не возьмешь. Просто так не сдается. Для того чтобы он потерял рассудок, приходится поработать некоторое время. Импотенция, одним словом, она самая…
Надев легкую юбку с заниженной талией и такую же легкую кофточку, я подошла к иконке, стоящей на подоконнике. Перекрестившись, произнесла вызубренную наизусть молитву и попросила у Бога прощения за все свои прошлые многочисленные грехи. Да и не только за прошлые. За предстоящие тоже.
Обведя блуждающим взглядом квартиру, я посмотрела на свою детскую фотографию, которая стояла в рамке на журнальном столике. Смеющаяся маленькая девчушка с огромными белыми бантами на голове и железным значком из серии «Ну, погоди!» на праздничном платье. Внизу надпись: «Валерия. Пять лет».
– Я обязательно вернусь, – глухо сказала я своей детской фотографии и, едва сдерживая слезы, отвернулась.
Я говорю так всегда… Всегда, когда ухожу на свою работу. Потому что не знаю, вернусь обратно или нет. Не знаю, потому что я работаю в криминальной структуре, которая живет по своим понятиям. Моя работа связана с махинациями, и в народе меня именуют довольно
