и он тут же сменил тон на более вежливый:
– Ты хочешь фрукты?
– Хочу. Разве мы не можем их себе позволить?
– О чем разговор? Конечно, можем. Я с радостью куплю тебе фрукты. Ты же мой гость, и мне непременно хочется побаловать тебя чем-нибудь вкусненьким.
– И на этом спасибо, – не раздумывая, я положила в продуктовую корзину еще пакет яблок и груш.
Направившись в сторону касс, я почувствовала неладное и, остановившись, увидела, что Хенк продолжает стоять на месте.
– Что-то случилось?
– Таня, подойди ко мне.
– В чем дело?
Я подошла к Хенку и задала вопрос усталым голосом:
– Хенк, что опять не так?
– Ты съешь все эти бананы?
– Не знаю, а что?
– Я спрашиваю, ты съешь их за один раз?
– Ну, не за один, так за два или три. Но то, что они не загниют, я тебе гарантирую.
– Меня шокирует такой нерациональный подход к покупкам. Я покупаю ровно столько, сколько смогу съесть.
– Так завтра все равно магазины закрыты. Воскресенье же.
– За один день ничего не случится. Если ты захочешь что-то купить, то можно подождать понедельника. Таня, надо перевоспитываться, а то из тебя получится просто никчемная хозяйка.
Мне казалось, что я никогда еще не испытывала большего унижения и стыда, чем сейчас. Я была готова провалиться сквозь землю, только бы никогда не оказаться в той ситуации, в которой оказалась в данный момент.
– Что ты предлагаешь? – обреченно задала я вопрос, боясь разреветься от дикого унижения.
Не говоря ни единого слова, Хенк оторвал от ветки ровно один банан, взял одно яблоко, один персик, одну грушу и положил все это в корзину. Все остальные фрукты он выложил обратно на полки магазина.
– Не думаю, что ты съешь больше, – совершенно спокойно сказал он. – Тебе даже на завтра хватит. За один прием человеческий желудок не вместит столько. Не думаю, что он у тебя настолько растянут.
Пока Хенк рассчитывался на кассе, я стояла ни жива ни мертва и боялась встретиться с окружающими меня людьми взглядом. Мне казалось, что другие покупатели надо мной откровенно смеются, но уже на самом выходе я подняла голову и увидела, что никому нет до меня никакого дела.
Как только мы сели в машину, Хенк продолжил читать мне нотации все тем же раздраженным и поучительным голосом:
– Я слышал, что у тебя на родине варят борщи на три дня в больших кастрюлях.
– Варят, ну и что? Чем дольше стоит борщ, тем больше он настаивается и тем он вкуснее становится.
– У нас варят суп на одну порцию. А если едят двое или трое – то на две порции или на три.
Хенк по-прежнему говорил о ненавистной мне экономии каким-то занудным и отвратительным голосом, а я закрыла глаза и, облокотившись на спинку пассажирского кресла, подумала о том, что мне совсем не хочется
