свой жуткий кнут, в его руках скорее похожий на боевое оружие нежели простое средство побуждения к послушанию, и, низко склонившись, смиренно попросил у отца благочинного благословления. Озадаченный отец Александр, перекрестил низко склоненную перед ним голову и дал поцеловать себя в руку и правое плечо. После чего хмуро спросил:
– Ты чего, озоруешь, раб Божий? В святом месте подобное недозволительно доброму христианину!
Незнакомец посмотрел на отца Александра ошалевшими глазами, опять напугавшими монаха и произнес сиплым, словно простуженным, голосом:
– Беда у меня, отче! Племянница, девица юная, весь день весела была и вдруг чувств лишилась и дух из нее словно весь вышел! Не дышит! Лекарь каркает, мол помрет скоро. Одна надежда на тебя, отче!
– На меня? – закричал пораженный отец Александр, и глаза его округлились от ужаса.
– Слышал я, живет в обители чудотворец, старец Иов. Будто знает он прошлое и видит будущее. А еще говорят, что одной молитвой может исцелить любого! Допусти к нему, отче, во имя Христа!
Отец Александр нахмурился.
– Живет обители сей праведный инок, это правда! – качнул он головой, – только скажу тебе, что большую часть историй про него люди сами и сочинили.
– А ты все равно допусти.
Благочинный раздосадовано прикусил нижнюю губу и отрицательно качнул головой.
– Старец Иов уже третий день в затворе наедине с Господом! Он не примет тебя. Лучше иди в храм и помолись о своей племяннице. Хочешь, я помолюсь о ней вместе с тобой?
Проситель раздраженно раздул ноздри и тяжело засопел. Обернувшись назад, он кивнул головой пятерым молодчикам, стоящим отдельно от других посетителей монастыря. Все пятеро без лишних слов засучили рукава своих тёмно-красных косовороток.
– Это чего это? – спросил вмиг оробевший отец Александр, глядя на их молчаливые, лишенные всяких переживаний лица.
– Я, Иван Желябужский, – жестко произнес его собеседник, – московский дворянин, а племянница моя Мария Хлопова, наречённая царем невеста. Вот теперь подумай, монах, что будет коли она умрет, а ты ничего не сделаешь?
Отец Александр побледнел, сглотнул сухой ком в горле и опасливо посмотрел на Желябужского.
– Идите за мной, – произнес тихо и, обернувшись, медленно пошел в сторону хозяйственного двора.
Иван Желябужский махнул рукой. Пятеро холопов осторожно извлекли из повозки бездыханное тело молодой девушки и осторожно понесли за ушедшим хозяином. Следом из телеги, кряхтя и охая, выбрались, на ходу оправляя одежды, еще две женщины и один мужчина. Та что моложе – звалась Прасковьей и приходилась Желябужскому женой. Старуха была Ивану матерью, а Марии родной бабкой. Величали ее баба Маня, вдова славного «делателя» города Рыльска, воеводы Андрея Хлопова.
За старухой шел, слегка припадая на левую ногу, лекарь Преториус, одетый в длиннополое иноземное платье черного цвета, напоминающее монашескую рясу.
