нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Констанция хранила спокойствие, но фрески давили на нее. Она отводила от них взгляд и мысленно просила мужа поскорее выйти. Наконец тяжелые двери отворились, из непроглядного мрака появился Лициний с двумя личными слугами.
Он был облачен в парадные доспехи: панцирь из двух покрытых золотом стальных пластин, передняя повторяла форму тела атлета с рельефными мышцами живота и груди. Лицо супруга покрывала маска из засохшей крови жертвенного быка. В руках шлем с высоким пурпурным гребнем, на голове корона, как у мужчины с фрески. Он шагал грузно и устало. Мальчик, не узнав отца, испуганно попятился.
– Трусишка, – печально вздохнул Лициний. – Почувствовав страх, нужно сделать шаг вперед и грудью заслонить близких. Только так можно стать храбрецом.
Он потрепал сына по светлым волосам. Чем взрослее становился Лициний-младший, тем сильнее он походил на мать. Долговязый, остролицый, с бледной, как у большинства Флавиев – Констанциев, кожей. Прежде август досадовал из-за этого, но сейчас ему было так приятно, что на него смотрят две пары столь схожих глаз.
– Гектору пора проститься со своей Андромахой, – произнес Лициний, обращаясь к жене.
Констанции хотелось обнять супруга, но кровь на его лице непреодолимо отталкивала ее. Догадавшись об этом, он сказал:
– Армия стоит у стен, солдаты должны увидеть, что меня благословил Светоносный. Я смогу смыть кровь не раньше, чем мы выступим в поход.
– Пусть боги, перед которыми ты преклоняешься, пребудут с тобой, их самым достойным слугой! – прошептала Констанция. – Я буду молиться Господу о твоем скором возвращении… с победой.
Последние слова дались ей с трудом, но она чувствовала, что должна их сказать. Лициний снял корону, отдал ее одному из слуг и водрузил на голову шлем.
– Твой брат сделал мне самый дорогой подарок в жизни. Я всегда буду благодарен ему за это. – Он улыбнулся супруге. – Когда все закончится, я буду милостив к нему и его детям. Не грусти, мы с Константином чужие друг другу, а наши дети уже кузены между собой. Чтобы им не пришлось лить братскую кровь, мы прольем чужую! Это наш долг, так должно быть!
– Глупые мальчишеские игры… – не сдержалась Констанция, ее взгляд был полон горечи.
– В таком случае весь мир принадлежит мальчишкам. – Лициний подмигнул сыну.
Мальчик подошел и обнял отца.
– Я долго откладывал твое посвящение; когда вернусь, ты станешь митрийцем, – сказал ему Лициний.
Он мягко высвободился из объятий, подошел к супруге и шепнул ей на ухо:
– А если я потерплю поражение, покрести нашего сына. Пусть тогда Христос хранит его.
Солдаты возликовали, когда из ворот Никомедии выехал их император, благословленный самим Митрой Светоносным. Армия Востока выступила в поход.
XI
