годами тело воротка. Загремел раскручивающийся цепок, затарахтело о каменные стенки колодца ведро, шлепнулось в воду где-то там, в глубине, утопилось.
Натаська тихо исподтишка залюбовалась, как легко, играючи он закрутил вороток обратно, перелил воду в ее ведро. Успела перевести дух от внезапной встречи, успокоить дыхание. Кто ж знал, что вещий сон наяву так скоро исполнится, объект девичьих мечтаний последних дней и ночей появится перед ней так внезапно?
При встречах на улице или во дворе у Ивановых Федор смотрел как бы вскользь, хмурился, отчего на прыщавом лбу легкой волной играли морщинки. А тут вдруг посмотрел прямо в глаза. А Натаська свои зеленые не опустила. Нахально уставилась на него, разглядывая ровные скулы, короткий ежик волос и небольшой нос с горбинкой. Он-то свои первым отвел, желваки лишь заиграли на худом лице да бледность по шее растеклась, как та вода по дорожке.
Наклонил голову, подхватил оба ведра, играя темными бровями, произнес слегка гнусавым голосом:
– Дорогу показывай, хозяйка, – пошел по тропинке, чуть притормозив, пропустил Натаську вперед. Хоть дорогу-то уже знал. Не раз на калитку крашеную, зеленую, смотрел, хмурился. Выглядывал за ней мелькающую во дворе хозяйку.
Федор легко шагал за Натаськой. Незаметно усмехался, глядя на смешно семенящие ноги, выглядывающие из-под мешковатого сарафана. Взгляд его без спросу иногда поднимался чуть выше, и от этого становилось ему немного не по себе. Эти два ведра воды для него как проходной билет туда, куда он, чего скрывать, стремился давно, да повода не было. Зашел следом за хозяйкой во двор, потом в маленький коридорчик.
– Куда ставить?
Натаська махнула рукой, указывая. Поставил ведра на лавку, вышел наружу, Натаська следом.
– А ты чего здесь застряла? – сам от себя не ожидая такой смелости, начал Федор.
– Как это застряла? – растерялась Натаська.
– Ну здесь почему живешь? Одна!
– А где я долзна зыть?
– Ну, не знаю, в городе, например. Там работа есть. В кино сходить можно. Ну или в кафешку какую, – старательно подбирал слова Федор.
– И что? Зыла я в том городе. Работала на свейной фабрике. Строчили… форму военную строчили, как раз такую, как на тебе сейчас. Зарплата пятнадцать тысяч. Пять за квартиру платила. А на десять сильно по кафескам и кино не походис, да и после смены придес домой еле зывая, знаес, не до гуляний. А здесь и пенсия, и огород, и куры. Люди постоянно прострочить несут что-нибудь. Кому сторы, кому халат новый. Я этой зимой пять комплектов постельного белья ссыла на заказ. – При этих словах Натаська покраснела, как будто намекнула солдату на что-то неприличное, и, стараясь скрыть волнение, затараторила. – У соседки в сундуке рулон бязи остался. Представляес? С советских времен. Вот я ей пять комплектов… По сто рублей… За каздый… Сострочила… Белья постельного, – еще сильнее залилась краской Натаська. Как говорится, от чего ушли, к тому
