о, так чувствуют себя наркоманы во время ломки, когда болит каждая клеточка тела. Пальцы казались квадратными. Очень сильно хотелось пить. Я смутно слышала, что где-то рядом переговариваются врачи, но не очень четко разбирала их речь.
Наконец потолок перестал кружиться. «Интересно, хорошо это или плохо?» – подумала я.
– Я жива? – прошептала я осторожно.
– Если спрашиваешь, значит жива, – улыбнулся врач.
– Даже не верится…
– Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты же совсем молоденькая. Жить ещё и жить… Сколько тебе годков, двадцать четыре?
– Двадцать четыре. Но у меня же теперь сердце сорокапятилетней женщины.
– Не вижу в этом ничего страшного, – вновь улыбнулся доктор. – Жить можно с любым сердцем. Главное, чтобы оно шло как часы.
Я неожиданно оказалась уникальной пациенткой клиники, ведь в моей груди после трансплантации забилось чужое сердце. Ещё вчера я была обречена. Врачи сказали, что есть единственный шанс остаться в живых, меня могло спасти только чужое сердце… Нужна пересадка.
Найти донорское сердце сложно, люди ждут годами. А у меня не было времени на ожидание. Я таяла на глазах, я умирала. Жизнь медленно, но верно покидала меня. А ведь совсем недавно я строила планы и жила как птичка, не ведая забот. Но вскоре настолько обессилела, что не могла встать с кровати и даже поднять голову с подушки. Отец и близкие как могли боролись за моё спасение и стойко переживали неизлечимый диагноз. Они разыскивали через Интернет клиники по всему миру, отправляли мои медицинские документы. Но с каждым днём моё сердце билось всё медленнее и медленнее. Ситуация становилась критической. Я так не хотела умирать…
Я лежала на больничной койке, считала дни, часы, минуты. Вспоминала эпизоды своей жизни и думала, что если бы могла повернуть время вспять, то всё изменила. Не отвлекалась бы на несущественные мелочи, а жила так, будто каждый прожитый день – последний. Я бы радовалась каждой минуте. Я из последних сил хваталась за жизнь и сжимала зубы, чтобы не закричать, открывая глаза по утрам и понимая, что всё по-прежнему осталось без изменения. Как же я ненавидела собственное бессилие и эти вечные капельницы, которые вносили хоть какое-то разнообразие в больничную обстановку. Я с тоской смотрела на бутылки, пакеты с лекарством, прикидывая, за какое время данная жидкость перетечёт в мою кровь. Я очень страдала, видя душевные терзания близких. Казалось, они умирают вместе со мной. Родные отводили взгляд, словно боялись, что я прочитаю в их измученных глазах срок своей смерти.
Я знала, как нужна своей семье, и от этого было ещё больнее. Так страшно – точно знать, что ты не можешь изменить ситуацию, понимать, что каждый твой день может стать последним: вот завтра просто попытаюсь открыть глаза и пойму, что это конец. Или не пойму, потому что не проснусь…
Как же мне хотелось освободиться от капельницы, выдернуть иглу к чёртовой матери! Но даже на это у меня не было сил. Несколько раз я пыталась это сделать, но не смогла. Я боялась смерти и постоянно ждала её и думала о ней. Вдруг никакой загробной жизни вовсе и нет? Может, люди просто придумали это всё, потому что боятся исчезнуть навсегда, превратиться в пустоту. Ты исчезаешь из нашего мира, и ничего уже больше нет. Само слово «смерть» вызывает у меня ужас. Я где-то слышала, что каждому дарована такая смерть, которую человек заслужил своими деяниями. Я никому не причиняла зла, значит, нет нужды бояться. Но всё равно страшно.
Каждому отпущен свой срок… Я не могу спокойно принять тот факт, что меня скоро не будет. Хочется закричать на всю палату: «Это несправедливо!!!»
И всё же я могла мечтать, даже на больничной койке. Мечтала вновь увидеть море, солнце и жить долго и счастливо. Самое главное, выздороветь, а уж какой будет моя жизнь, зависит только от меня. Когда я размышляла о смерти, то молила Бога, чтобы умереть быстро и незаметно. Я так боялась сильной боли! Меня посещала мысль оставить предсмертную записку близким, но потом я поняла, что просто не смогу её написать. Мне хотелось подарить цветы всем, кто заходит в палату, ну или сувениры, если бы они были у меня.
Мне ещё никогда не желалось жить так сильно, как после смертельного диагноза. Я безмолвно смотрела в потолок, плакала и спрашивала себя: «Почему именно я?» Я постоянно жалела себя. Из-за слабости я ничего не делала и всё равно очень устала. С каждым днём чувствовала, что угасаю и теряю последние силы. Единственное, что я могла, – плакать. Отец приходил, садился ко мне на кровать, прижимался головой к моей груди, и мы оба плакали. Он держался как мог, но порой срывался. Мы чувствовали, что конец всё ближе. С каждой минутой жизнь уходила из меня, словно вода сквозь пальцы. Да, спасение есть, но его можно не дождаться…
И вдруг случилось чудо! Сообщили, что появилось подходящее донорское сердце и вскоре его доставят в клинику. Конечно, я не скрываю, что большую роль в моём спасении сыграл богатый отец, ведь я из очень состоятельной семьи. Так вот всё получилось.
