Надеюсь.
Мы медленно тронулись вдоль лесного массива, как вдруг мужик спросил:
– А тебя как звать-то? – Александр, а тебя?
– Митрофаном кличут.
Мы ещё немного помолчали, но вскоре любопытный Митрофан сказал:
– Дивная одёжка на тебе, да и мешок я гляжу богатый. Никак купец аль немец?
Эта фраза буквально выбила меня из колеи, однако я быстро сориентировался. Вспомнив, что немцами раньше называли всех иностранцев, я подтвердил теорию старовера:
– Немец, издалека я прибыл, но язык ваш хорошо выучил. Родители у меня из ваших.
– А–а, вона чего. А я уж думал дразнишь меня, мужиком кличешь. Так вот запомни – у нас так нельзя говорить!
– А… – Я хотел было возразить, однако вовремя вспомнил, что слово "мужик" в старославянском имело уменьшительно–ласкательный смысл и для взрослого считалось оскорблением. – Извини, запамятовал я слово это. – Отведя взгляд в сторону, пробубнил я.
– Это ничего, уразумеешь. – Смилостивился мой спаситель. – А всё же откуда будешь?
– Ты таких мест и не знаешь, уж прости. – Понимаю. А родичи твои?
– С Петербурга. – Непринуждённо ответил я.
– Хм… Дивно, не слыхал. Деревня что ли какая? Али на юге где крепостица?
И тут я во второй раз впал в ступор. Ну ладно говор его необычный, ладно повадки старинные, но чтобы Санкт–Петербург не знать…
– Э… Как же?! – Сконфуженно воскликнул я. – Санкт–Петербург, город на Неве. Заложен Петром Алексеевичем Романовым. –Разразился я заученными на уроках истории фактами.
– На Неве? Нет, по Неве я много раз ходил, нет там городов больших. Ежели токмо Ладога. Да и не было князя такого – Петра, да ещё и Алексеича. – Почесал затылок мой таксист на минималках. – А когда заложили-то его?
Я на мгновение задумался, но почти тут же отчеканил: – В марте одна тысяча семьсот третьего!
Тут уже извозчик впал в ступор.
– Это ежели сейчас семь тыщ семьсот тринадцатый, то… – Мужик задумался, а я поспешил его опередить, вспомнив про старую моду
вести летоисчисление от сотворения мира, то бишь от рождества Христова, да ещё пять тысяч пятьсот восемь лет.
– Подожди, то есть как семь тысяч семьсот тринадцатый?! Ты хочешь сказать, что от рождения господа нашего, Иисуса Христа, прошло… – Я задумался, проводя вычисления – одна тысяча пятьсот пять лет?!
– Ну, так получается. – Вновь почесал он лохматый затылок.
Что говорил дальше Митрофан, я не слышал, ибо второй раз за сутки упал без памяти. Только в этот раз не от странной головной боли, а от навалившегося шока.
Интерлюдия.
– Аркадий Семёнович, доложите о состоянии испытуемого. – Человек в костюме незаметно вошёл в лабораторию.
– Я ничего не понимаю. Датчики жизнедеятельности по нулям,
