земную гладь,
Словно манною небесной
Сыплет Божья благодать.
Серебристых, сонных улиц
Забелив нагую брешь.
А в тиши густой и зыбкой
Тонет питерский «Манеж».
Свет лучистый и белёсый
От усталых фонарей
Золотит червлёной краской
Купола святых церквей.
Гордо супится Исаакий,
Подперев ночную высь.
Словно вторит каждый, всякий:
– Проходя, перекрестись!
«Лукавит, не желая покидать…»
Лукавит, не желая покидать
Владения заснеженных просторов, —
Зима…
И продолжает сладко спать
Мохнатый лес в серебряных оковах.
Туманен и не ясен средь белил
Косматый лик полуденного Солнца,
И гладок у речной дали настил
Под пологом из нежного суконца.
Не слышно трелей малых щебетух,
Сплошная тишь, лишь тишь, да снег и вьюга,
Всё падает с небес лохматый пух,
И пелена бескрайняя упруга…
«Уж вечер…»
Уж вечер
Свежий.
Гуляет ветер во дворе.
Шумит берёза,
Сверчок баяет во траве.
Закат сонливо
Смыкает веки до утра.
И в тёмном небе
Проснулась первая звезда.
«По прокисшим…»
По прокисшим
Улицам
В хмурый день
Под зонтом
Гуляю я,
И не лень.
Пусть грозят
Да хмурятся
Небеса,
Поражаясь
Наглости
Подлеца.
Я смеюсь
Да радуюсь
Им в ответ,
Ведь меня
Счастливее
Нынче нет.
Мне вода
Да лужицы
Нипочём,
И качусь
По улице
Калачом.
Не понять
Вам, глупые,
Что к чему.
Отчего сияю
Я. Почему?
Мне ж сегодня
Милая
Поутру
Прошептала
Главное:
«Я люблю!»
«Серый дождь стучит в окно…»
Серый дождь стучит в окно,
На асфальте лужи.
Жмутся в серенький комок
Воробьи от стужи.
Небо тёмное под стать —
Хмурит
