подходящее выражение, Серёга повернул румпель, шхуна вильнула влево и накренилась, приняв в паруса сильный порыв ветра. Это заставило Казакова опомниться – он принялся торопливо сматывать грота-шкот с утки, протравливать его, чтобы парус перестал полоскать – а когда он заново закрепил снасть – то обнаружил по правому борту гряду островов, покрытую ярко-фиолетовой растительностью. Но не успел Пётр переварить очередной изыск безумной палитры нового мира, как его накрыло снова. А когда отпустило – небо приобрело более-менее привычный цвет, облака из оранжевых, акварельно-розовых и пурпурных стали белыми, и даже щетина леса на склонах ближайшего островка вернула себе оттенки нормальной растительной зелени.
– Зажмурься и досчитай до двадцати пяти! – крикнул из кормового кокпита Серёга. – Это зрение приспосабливается, у здешнего солнца какой-то другой спектр, что ли…
Казаков послушно последовал совету, а когда разлепил веки – то обнаружил, что окружающий мир пришёл в норму. Теперь он почти не отличался от тропического пейзажа каких-нибудь Карибских островов – если бы не две разноцветные луны, повисшие почти в зените, и ещё одна, гораздо крупнее товарок, которая чудовищным горбом высовывалась из-за линии горизонта.
За спиной раздалось короткое «Гав!» Кора, сделала стойку на крыше каюты – уши торчком, насторожены, шерсть вздыблена, в горле глухо клокотало. Они взяли собаку с собой, покидая Зурбаган – Кора сама перепрыгнула с борта «Квадранта» на «Штральзунд» и улеглась на привычном месте, в углу кокпита. А когда шхуна вошла в Фарватер, шмыгнула в каюту – и вот теперь выбралась наружу и приветствует незнакомый мир на свой, собачий манер. Хотя, почему незнакомый? – поправил себя Казаков. – Кора ведь и в прошлый раз сопровождала сюда Серёгу. И, если судить по реакции умной зверюги – Мир Трёх Лун не слишком ей понравился.
– Пассатижи подай!
Пётр пошарил в железном слесарном ящике (судя по содержимому, попавший сюда вместе с судном, с Земли) и извлёк искомое.
– Лови!
Сергей перехватил брошенный инструмент и принялся возиться в проволочной закруткой.
Они уже четвёртый час возились с установкой маячного зеркала на утёсе. Серёга настоял на том, чтобы сменить три балки на жерди, вырубленные в ближней рощице- прежние отчего-то не внушали ему доверия. Новые элементы конструкции крепились при помощи толстой стальной проволоки, для чего пришлось карабкаться вверх по решётчатой опоре, а потом ещё и налаживать из блоков и канатов подъёмник.
– Готово!
Сергей бросил на землю пассатижи и вслед за ними сам сполз вниз. – Теперь ещё тросики к рычагам приспособить, чтобы управлять этим хозяйством снизу, ну и чехлом укрыть от ветра.
– А где чехол возьмём? – осведомился Казаков.
– На «Штральзунде» был, кажется, старый брезент. Закутаем им пирамиду так, чтобы только зеркало наружу торчало.
