с поклоном. Спешно входят Александра и Татьяна, возбужденно переговариваясь.
Татьяна. Бедная Натали.
Александра. Она уступила его из любви!
Они торопливо уходят.
Чаадаев. Чудесно… чудесно…
Во время перемены картины Любовь проходит через сцену в танце сама с собой и, в самом конце, вдруг начинает кружиться и исчезает из виду.
Март 1835 г.
На сцене светлеет. День неделей позже. Натали вбегает в комнату в некотором возбуждении, граничащем с легкой истерикой. За ней идет Михаил, слегка пристыженный.
Натали. Со мной, должно быть, что-то не так. Иначе как могло получиться, что вы оба… это так унизительно!
Михаил. Да, но справедливости ради надо заметить, что Николай и я унизили тебя каждый по-своему.
Натали. Я его больше знать не хочу.
Михаил. У Николая все происходит от внутренней сдержанности.
Натали (с подозрительным недоверием). Он что, себя сдерживал?
Михаил. Ну, с тобой у него, вероятно, не было необходимости…
Натали (вспыхивая). Что ты имеешь в виду?
Михаил. У вас просто произошло недоразумение. Вот в прошлом году, в деревне, молодая жена соседа завела его в беседку, поцеловала, сняла с себя все, что там на ней было, и…
Натали. Но ведь вы знакомы всего неделю!
Михаил. Он мне рассказал на прошлой неделе. Мы обсуждали трансцендентальный идеализм за устрицами, и слово за слово…
Натали. Понятно. Ну и что было дальше?
Михаил. Дальше… Мы перешли к разделению духа и материи…
Натали. В беседке.
Михаил. В беседке она потребовала, чтобы он поцеловал ее… в ее… ее – ну ты сама понимаешь.
Натали. Не может быть!
Михаил. Может. Ну, обе ее… обе из них.
Натали. Ох. Ладно, рассказывай дальше.
Михаил. Знаешь, я только что вспомнил.
Натали. Что?
Михаил. Я обещал никому не говорить.
Натали. Ну теперь ты просто обязан сказать.
Михаил. Нет, право, лучше не стоит…
Натали. Михаил!
Михаил (спешно). Одним словом, целуя ее в… бюст, он вдруг осознал, что ему лишь казалось, будто его душа воспаряет к святому союзу с ее душой, а на самом деле происходило отрицание превосходства духа над материей… И он не мог продолжать, ему стало противно… его тошнило…
Натали. И он ей это объяснил, да?
Михаил. Нет, он сбежал. Вот этим я и отличаюсь от Станкевича.
Натали. Чем?
Михаил. Мне противно еще до того, как я начал. Не с тобой, не с тобой.
Натали. Не понимаю, почему это называют романтизмом. (Сбита с толку.) У Жорж Санд все совсем по-другому.
Михаил. На самом деле, я думаю, что ты красивая. Меня просто что-то удерживает.
Натали. Скольких девушек ты целовал?
