И тогда… – она мечтательно закатила глаза, – можно будет послать на хрен и Панкеева, и всю эту шарагу…
– И чем это, по-твоему, отличается от проституции? – ехидно спросила я.
– Ой, да и сиди как дура без подарка, если такая щепетильная, – отмахнулась Ника. – Паши на Панкеева до старости, пока он не выдоит тебя досуха и не выбросит за ненадобностью. А меня такой расклад, знаешь ли, не устраивает.
Она живо натянула потрепанные джинсы, оттянула пониже вырез майки и направилась к выходу, бросив мне:
– Пока, последний оплот невинности и чистоты!
С Вероникой я в тот раз не поехала.
Но ее слова крепко засели у меня в голове. К тому моменту я уже отлично понимала, сколько бабла делает на нас Панкеев и какие крохи от его барышей получаем мы сами.
К концу первого курса училища я думала даже уйти из «Black Cats» и попробовать попытать счастья где-то еще, желательно – заняться сольной карьерой. Но наш скользкоглазый импресарио быстренько объяснил мне, потрясая бумагами, что сбежать мне от него нет никакой возможности. Что контракт, который я некогда по юности и глупости с ним подписала, обрекает меня на пятилетнее практически рабское состояние. И что я могу, конечно, его в одностороннем порядке разорвать, если готова выплатить неустойку…
Таких денег у меня, разумеется, не было.
Нет, мы с матерью, устроившейся на работу в районную музыкальную школу, жили теперь благодаря моим гонорарам за выступления неплохо. И съехали, наконец, от Зинаиды Андреевны, не забывавшей каждый прожитый у нее день попрекать нас тем, что мы нахально злоупотребляем ее гостеприимством. Но тем не менее сумма, требовавшаяся для погашения неустойки, все равно была для меня заоблачной.
Оставалось либо и дальше не высовываться и слушаться Панкеева, либо пойти по пути Вероники, всем сердцем надеясь, что однажды мне попадется не слишком прекрасный, но богатый и щедрый принц, который выкупит меня у чертова музыкального рабовладельца. И даст денег хотя бы на запись сингла, который можно будет разослать по студиям.
Разумеется, я была реалисткой и не рассчитывала, что на меня сразу же обрушатся златые горы. Но это дало бы мне возможность хотя бы попытаться.
Однако по моим наблюдениям выходило, что у Ники на сексуальном фронте дела шли не слишком успешно. Она стоически принимала все приглашения, моталась по частным вечеринкам и мероприятиям «для своих», всякий раз уверяя, что вот на этот раз ей удалось подцепить серьезного человека, и теперь-то все получится! Пару раз кавалеры возили ее на выходные куда-то к морю, иногда дарили какие-то побрякушки, оплачивали платья и туфельки, но могли «одарить» и крепкими тумаками. Ника часто притаскивалась на репетиции злая, издерганная, не выспавшаяся, то хвасталась новым колечком, то старательно замазывала тональником фингал. К тому же, чтобы выдержать такой бешеный бессонный ритм жизни, Вероника явно что-то употребляла, становясь то резкой и раздражительной – в ожидании новой дозы, то исполненной
