в Москву, где он планировал отметить своё 50-летие. А сейчас он возвращается домой в совершенно другом качестве…
Теперь, когда они вспоминали эти проводы, каждое слово покойника казалось многозначительным. А тогда это были обычные, несколько возбуждённые разговоры, ни к чему не обязывающие, какие всегда ведутся в таких случаях.
– И ведь что интересно, – вспоминал голубоглазый Наум, – помните, Яков говорил, что с огромным трудом с помощью юриста застраховал свою жизнь на очень большую сумму, такую, что хватит на жизнь и жене, и детям?
– Ну и что? Я тоже страхую свою жизнь перед дальними поездками, тем более, в Россию, – пригубив виски, сказал Борис и поправил на переносице дорогие очки.
– А мне кажется, что все страшные рассказы о России преувеличены. Ведь и Яков умер от обширного инфаркта, а вовсе не от рук мафии или криминалитета. И вообще, по моим наблюдениям, человек обычно умирает вовсе не от того, чего он боится, – вступил в беседу третий встречающий, Андрей.
– И всё же, – продолжил Наум, – когда Яков собирался в Москву, он, вероятно, вспомнил российские газеты, где, как я помню, недавно сообщалось, что в Москве за 2008 г. от рук убийц погибло 1439 человек. А о раскрытии громких заказных убийств что-то не сообщалось…
– Ты, Наум, называешь себя филологом, а читаешь всякую газетную дребедень…
– Не только газеты, хотя и в них бывают совсем не плохие статьи. И Пушкина, хочу тебя успокоить, Боря, и Тургенева, и многое другое читаю.
– Хотя с другой стороны это всё Якова практически не касается, и он мог особо не волноваться, – продолжил рассуждения Борис, – вот москвичи, например, вообще особенный народ. Все эти взрывы домов и прочее быстро забываются, и город живёт обычной жизнью.
– Ну а тогда и совсем удивительно. Он что, застраховался и поехал на родину умирать? Это можно было сделать и в Германии, – пригубил виски Андрей.
– Да, история действительно странная. Мне уже звонили из Москвы: сначала он со своей давней любовницей идёт на Востряковское кладбище к могиле родителей, где как бы в шутку («если что…»), просит его сжечь и похоронить в Германии. Затем проводит с любовницей ночь и, по её словам, ведёт себя так, словно видится с ней в последний раз. Затем празднует свой день рождения в одном из лучших ресторанов и на следующий день умирает от инфаркта, – покачал головой Наум.
– Возможно, самоубийство? – Вставил Борис.
– Самоубийство? А зачем? Он обеспеченный человек. В Германии жена, дети. Все устроены. Конечно, я не знаю глубинных психологических переживаний Якова, но внешне всё выглядело вполне достойно и…
– Вот я как раз и думаю, что внешняя обеспеченность – вилла, автомашины, семья – ещё не означают душевный комфорт. А инфаркт почти всегда от дискомфорта! – заметил Андрей.
– Но ведь ближе, чем мы, его не знал никто! Что мы знаем о его душевных переживаниях? Да, от него стали отходить московские друзья. Но время! Помните, у Бродского: «Из забывших меня можно составить город». В начале «перестройки» многие вновь потянулись к нему,
