пленник сидел в каюте и смотрел на поставленный перед ним ларец, ради которого он потратил столько сил. Чтобы завладеть ларцом, ему пришлось ждать так долго. Это был загорелый мужчина с холодным взглядом, грубое смуглое лицо его было покрыто сеточкой морщин и складок, свидетельствующих о долгой работе под открытым небом. Сильно выступающая вперед, заросшая бородой нижняя челюсть выдавала в нем человека, который не привык отступаться от своего. Судя по тому, что его черные вьющиеся волосы были густо покрыты сединой, ему было лет пятьдесят или около того. Когда мужчина был спокоен, лицо его не казалось отталкивающим, но в минуты ярости, в чем я имел возможность недавно убедиться, густые брови и агрессивно торчащий подбородок делали его ужасным. Сейчас он сидел, уронив закованные в наручники руки на колени, и, низко опустив голову, время от времени бросал сосредоточенные взгляды на ларец – причину совершенных им злодеяний. В ту минуту его спокойный, суровый облик показался мне скорее печальным, чем злым. Один раз мужчина посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула веселая искорка.
– Что ж, Джонатан Смолл, – сказал Холмс, раскуривая сигару, – мне очень жаль, что все закончилось именно так.
– Мне тоже, сэр, – откровенно признался преступник. – Я понимаю, что мне теперь не отвертеться, но могу поклясться на Библии, что я не убивал мистера Шолто. Это чертов Тонга стрельнул в него одной из своих колючек, будь они неладны. Я к этому не причастен, сэр. Мне было так жалко мистера Шолто, словно он был мой родной брат.
За это я отходил маленького дьявола концом каната, но что поделать, исправить-то ничего было нельзя.
– Возьмите сигару, – предложил ему Холмс, – и хлебните из моей фляги, вы насквозь промокли. Как вы могли надеяться, что такой маленький и слабый человек, как это чернокожее создание, сможет побороть мистера Шолто и удерживать его, пока вы будете карабкаться вверх по веревке?
– Вам все так хорошо известно, сэр, будто вы все видели собственными глазами. На самом деле я думал, что в комнате никого нет. Я-то хорошо знал порядки, заведенные там. В это время мистер Шолто обычно спускался ужинать. Врать мне ни к чему. Теперь уж в моих интересах говорить только правду. Так вот, если бы это был старый майор, я сам с легким сердцем раздавил бы его как крысу. Перерезать ему горло мне было, что выкурить сигару. А теперь выходит, что меня будут судить за этого молодого Шолто, с которым я даже никогда не ссорился.
– Вы находитесь в руках мистера Этелни Джонса из Скотленд-Ярда. Сначала он отвезет вас ко мне. Там я попрошу вас рассказать мне все в подробностях. И советую вам говорить начистоту, потому что я надеюсь, что это поможет вам избежать виселицы. Я, пожалуй, смогу доказать, что яд действует так быстро, что Шолто умер еще до того, как вы проникли в его комнату.
– Так и было, сэр. Я сам до смерти перепугался, когда, влезая в окно, увидел его перекошенное лицо и эту жуткую улыбочку. И я не шучу, сэр. Я, наверное, разорвал бы за это Тонгу, если бы
