царском его происхождении, а в самозванстве. «Сознательно ли он принял на себя роль самозванца, – пишет Соловьев, – или был убежден, что он истинный царевич?.. В нем нельзя не видеть человека с блестящими способностями, пылкого, впечатлительного, легко увлекающегося… В поведении его нельзя не заметить убеждения в законности прав своих: ибо чем объяснить ту уверенность, доходящую до неосторожности, эту открытость и свободу в поведении? Чем объяснить мысль отдать свое дело на суд всей земли, когда он созвал собор для исследования обличений Шуйского? Чем объяснить в последние минуты жизни это обращение к матери? На вопрос разъяренной толпы, – точно ли он самозванец? Дмитрий отвечал: «Спросите у матери!»
Таков герой фразеологизма «Митькой звали». Сколько народу ни твердили, что Лжедмитрий – это Гришка Отрепьев, а он в раздумье повторяет: «Митькой звали…»
В Москве вплоть до начала XX века ходили рассказы о том, что время от времени люди видели на Кремлевской стене бродящую между зубцами тень царевича Дмитрия, и находились этому очевидцы.
У семи нянек дитя без глазу
«Никогда Россия не была в столь бедственном положении, как в начале семнадцатого столетия: внешние враги, внутренние раздоры, смуты бояр, а более всего совершенное безначалие – все угрожало неизбежной погибелью земле русской». Так начинается самый известный и, надобно сказать, лучший русский роман XIX века о Смутном времени – «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» Михаила Николаевича Загоскина.
Действие этого романа происходит в последний период Смуты – после свержения царя Василия Шуйского и до освобождения Москвы народным ополчением Минина и Пожарского.
Когда был отрешен от царства Василий Шуйский, силою пострижен в монахи и заключен в Чудовский монастырь, бояре – организаторы заговора против него, начали обсуждать нового кандидата на престол.
В то время в Москве оказались семь членов Боярской думы – князья Мстиславский, Воротынский, Трубецкой, Лыков, два Голицына (но в правительство был введен один из рода), боярин Иван Никитич Романов и родственник Романовых боярин Шереметев, которому, по преданию, принадлежит фраза, решившая избрание на царство Михаила Федоровича: «Выберем-де Мишу Романова, он молод и еще глуп»; они образовали правительство России, которое в официальных грамотах называлось «седьмочисленные бояре».
Начались заседания нового правительства со споров, из какого боярского рода должен быть новый царь, но, не найдя согласия, «седьмочисленные бояре» приняли решение не избирать царя из русских родов. Полякам это было на руку, так как польский король уже решил, что русский трон должен занять или он сам, или его сын. В эти же дни к Москве подошли польские войска под командованием известного полководца канцлера Станислава Жолкевского и остановились в пригородах.
Народ в Москве волновался. Бояре понимали, что достаточно малейшего повода, и поднимется бунт. В страхе
