с предельной аккуратностью, он подтянул правую ногу, отступил левой, попятился назад, пытаясь одновременно нащупать дверь.
Но в тот момент, когда он наконец испустил вздох облегчения, прямо над его головой раздался тот же свист. Волосы на голове надзирателя встали дыбом. Ему показалось, что корень каждого волоска раскалился докрасна.
Что-то длинное, тонкое, не толще бутылочного горла, медленно соскользнуло с потолочной жерди с сухим шуршанием встопорщенных чешуек.
Он поднял голову и едва не рухнул навзничь, увидев в нескольких сантиметрах от своего носа змею, которая, раскрыв пасть и уцепившись хвостом за балку, грозила свалиться на него и впиться в его лицо своими ядовитыми зубами.
Вне себя от ужаса, он отскочил назад, обрушив с размаху удар сабли на жуткое пресмыкающееся. К счастью для надзирателя, клинок прошел сверху вниз и начисто снес голову змеи, тотчас рухнувшей на пол хижины.
– Граж, – завопил надзиратель, – это граж!
Дверь была прямо позади него, он проскочил сквозь дверной проем с ловкостью акробата, прыгающего через бумажный обруч, едва не споткнувшись о третью змею, которая, ползая, издавала трескучий звук ороговевшей погремушкой на кончике хвоста.
Все эти события заняли не более минуты. Второй надзиратель, встревоженный криками индейца, оторопел при виде своего товарища, бледного, мокрого от пота, с перекошенным лицом, почти что на грани обморока.
– Ну что там? – резко спросил он. – Говори же!
– Там… там… полно змей, – с трудом выдавил тот.
В это время из хижины вышел негр, двигаясь так быстро, как позволяла его искалеченная проказой нога.
– Ах да, муше, змеи. Да, много, полная дом.
– Так ты что же, в нем не живешь?
– Нет же, муше, малость живу.
– Так почему же он кишит змеями? Обычно они лезут только в заброшенные дома.
– Не могу знай.
– Не могу знать! А что ты вообще знаешь? Сдается мне, ты много чего знаешь, да только притворяешься дурачком.
– Да я ведь не сам сажай туда змей.
– Тут я тебе, конечно, поверю. И чтобы с тобой ночью не случилось чего нехорошего, подпалю-ка я сейчас твою хибару, уж больно опасные там соседи.
Старый негр задрожал от ужаса. Если хижина сгорит, его гость тоже погибнет. И он с подлинной мукой в голосе стал умолять надсмотрщиков о пощаде. Он всего лишь бедный человек, старый и больной. Он никогда никому не делал ничего плохого, хижина – его единственное богатство. Где ему жить, если она сгорит? Его немощные руки не смогут построить новое жилье.
– Он прав, если рассудить, – сказал тот, что попытался войти в хижину. Он был счастлив, что легко отделался, и желал лишь одного: убраться отсюда поскорее. – Готов биться об заклад, что наш беглец не станет делить свою постель с такими товарищами. Индеец провел нас, тут одно из двух: Робен либо очень далеко отсюда, либо уже подох где-нибудь.
