(пятом) этаже здания школы. Здание это было дореволюционной постройки, то есть с большими окнами и высокими потолками. Обзор открывался великолепный. На перемене я обратил внимание своих одноклассников на эту чарующую небесную картину. Кое на кого она-таки произвела впечатление. Что, впрочем, естественно. Надо было быть совсем уж бездушным, чтобы не поддаться очарованию увиденного на небе. Любовь к астрономии я пронёс через всю мою жизнь.
В школьные годы мои отношения с другими мальчишками складывались далеко не лучшим образом. Меня не любили – ни во дворе, ни в школе, ни в пионерских лагерях. Во всех этих коллективах я ни с кем по – настоящему не подружился – имело место обычное общение, нередко весьма негативное. Во всех этих коллективах я был своего рода инородным элементом, белой вороной, каким – то «не таковским», и это, видимо, ощущалось окружающими на уровне их подсознания. Вот, например, эпизод из моей школьной жизни, хорошо подтверждающий мои предположения о собственной инородности.
1951 год. Мне и большинству моих сверстников из седьмых классов неполной средней школы исполняется 14 лет. Пора вступать в Комсомол. Чтобы тебя приняли в эту молодёжную организацию необходимо получить три рекомендации от трёх членов ВЛКСМ. Рекомендовать может и пионерская дружина. Рекомендация последней приравнивается к одному голосу члена ВЛКСМ. Так вот, пионерская дружина нашей школы не даёт мне рекомендации для вступления в Комсомол. Причину отказа я сегодня уже не помню, скорей всего она не стоила выеденного яйца. Но факт оставался фактом – мне отказал коллектив пионерской дружины на основании, судя по всему, откровенной неприязни ко мне. Случай был совершенно исключительный. Я вдруг сделался кем-то вроде малолетнего врага народа. Хоть в ГУЛАГ отправляй. Впрочем, вне рядов Комсомола я не остался – рекомендацию совершенно неожиданно дал мне… лично директор школы Михаил Михайлович Пржиялговский, естественно, член ВКПб. Рекомендация члена партии приравнивалась к рекомендациям сразу трёх членов ВЛКСМ. Почему Михаил Михайлович сделал это? Не знаю. Могу лишь предположить. Его дед был поляком, сосланным в Сибирь за участие в Польском восстании 1863 года. Такова легенда. И именно поэтому Пржиялговский мог втайне испытывать сочувствие к людям, дискриминируемым в Российской Федерации по национальному признаку, например, к евреям. Он, конечно, прекрасно знал, каково к ним отношение в стране, а уж к беспартийным евреям тем более. ВЛКСМ был чем-то вроде партийной организации для молодёжи. Если ты в её рядах, то, стало быть, полностью лоялен властям предержащим и у тебя имеются определённые жизненные перспективы. Если же ты вне ВЛКСМ, то, стало быть, откровенно подозрителен, не свой, и в будущем можешь не рассчитывать на что-то серьёзное. Видя явную несправедливость, совершённую относительно меня, ученика неплохо успевающего, хотя иногда и отмачивающего кое-какие коленца, Михаил Михайлович решил исправить эту несправедливость. Короче, пожалел еврейчёнка. Спасибо ему!
Любопытным было мнение директора
