не пришла, не дождавшись меня. Собьёт с колдовской ноты, всё сначала придётся делать.
По комнатке потянулась тяжёлая колдовская энергия. Губы зашептали заклинание. Варево в котелке забурлило, окрашиваясь в мутно-зелёный цвет. Я вгляделась в него. Провела рукой над паром. Тот свернулся в замысловатый знак. Я вдохнула. Колдовство не давало гарантий и даже вспыхнуло алым, предупреждая: оставь его. Дым из котла свернулся в спираль и начал раскачиваться, подтверждая: подумай, может, не стоит спасать его.
Я оглянулась на раненого. Он лежал с закрытыми глазами, хрипы пропали и грудь почти перестала подниматься.
«Да как же бросить? – спросила я у колдовских чар. – Если есть хоть небольшой шанс, нужно помочь. А там уж и видно будет. Не возьму я такой грех на душу – иметь возможность, а не помочь. Я его сюда еле как доволокла. На еловых ветвях тащила. Хорошо, что недалеко от домика. Я хоть ведьма, и сил у меня больше, чем у простого человека, но я всё же девушка. Энергию ему свою дала, чтобы по пути не умер. Разве можно теперь бросить?»
«Подумай!» – пробурлил настой. Я дунула на него, и он застыл. Ещё бы я к зелью своему прислушивалась, как мне поступать.
В дверь домика постучали. Я торопливо метнулась к раненому, прикрыла его серой простыней. Ухватила железный бидон, плеснула в него из первого котла и вышла за порог. Там стояла в ожидании бабка Аринка. Всё ж не дождалась.
– Чего вы сами? – спросила я хмуро. – Я бы пришла.
Она рукой махнула.
– Куда тебе, девке, по темну ходить, это я бабка уже никому не нужна. Да и если с тобой что-то приключится, кто наше селение лечить будет?
– По полкружки, – сказала я. – Три раза в день пои. Уже через сутки в себя придёт. Но ты всё равно давай ему пить, пока настой не закончится.
Бабка руки заломила.
– Спасибо, дочка, что бы без тебя делали. – И сунула мне в руки медную монетку. Мелочь, но я искренне поблагодарила.
Проводила бабку Аринку взглядом и вернулась в дом. Котёл над огнём снова начал бурлить. Пар из него шёл клубами. Возмущённый, сизый. Я дунула на него. Налила в ведро и, взяв чистую тряпку, прошла к раненому. Скинула с него простынь. Теперь было видно, что одна рука у него свисает и начинает опухать. Лицо в глубоких порезах, как и тело, с которого я аккуратно сняла рубаху. Вернее, не сняла, а порвала да выбросила. Нечего там снимать было, лоскуты одни. На боку и груди были глубокие рваные раны. Я намочила тряпку и приложила к одной из них. Прикрыла глаза, проговаривая заклинания и призывая мощь природы. Ладони мои потеплели, когда через них потекла живительная сила. Она прошла через зелье и коснулась раны, я вздрогнула, ощущая, какая огромная энергия ответила мне.
«Да в раненом сила невероятная! – удивилась я и тут же про себя отметила: – Она и не позволила ему умереть. Может, всё же колдун? Скорее всего чернокнижник. Эх, этого не хватало. Если он с заставы, то искать его будут».
И хоть желание спасать раненого у меня убавилось, руки я не убрала. Продолжала шептать, мочить тряпку
