пиво.
– И на кого? – заинтересованно спросил пожилой, пухленький старичок с густыми бакенбардами. Про себя я прозвал его Добряком, а молодого парня Нервным.
– На каких-то определенных людей, неизвестно, как он их выбирает. Но те трое мертвы. Хотя люди говорят, что он не убивал. На прошлой неделе приезжала группа людей, бесследно скрывшаяся после их убийств.– Я покачал головой. Они, что? Совсем двинулись. Так дилетантски проколоться.
– Это серьезная вещь. А, правда… – старичок замялся, поймав мой взгляд, но быстро успокоился, поняв, что я никак не могу их услышать и заметив в моих пальцах папиросу.
– Я думаю, вы о новой жертве? – Добрячок кивнул, не обращая на меня никакого внимания.– О да! Я об этом слышал. Говорят, что Охотник вышел на новый след. Точнее, не совсем новый. Убийства за этим человеком тянутся с прошлого года, и вот уже двенадцать месяцев новых не было.
– Эти те шестеро мужчин, бедняк возле замка кнеса и Уильям Роунд?
– Да. Было доказано, что убийца один. Он оставлял на лбу своих жертв знак – расправившего крылья ворона. Жестокое, конечно, зрелище. Он просто хладнокровный отморозок. Вешать таких надо.– Я закипел. Тебя самого завтра найдут повешенным! Но я одолел гневную мысль и продолжал слушать.– Охотник подозревает, что он в городе. Вроде появился тут один незнакомый и новый. Странный тип. И что ни говори, урод! – Я вначале насторожился, но последнее предложение меня успокоило. Все в городе знают лорда Ходана Дэмнда, внука основателя этого города, а уж уродом не посмеет назвать никто – поплатится честью! – В нашем городе, наконец, что-то интересное! – Нервный улыбнулся.
– А что за Охотник? Кто-нибудь знает, кто он и как выглядит? – Мне пришлось воздействовать на сознание Добряка.
– Нет, точно никто ничего не знает. Но поговаривают, что он – это она. И еще. Каждый раз после Охоты она оставляет метку – взяла привычку отморозков – красивый рисунок головы орла прикрепленный к чему-нибудь. Больше я ничего не знаю.– Нервный встал из-за стола вслед за Добряком, и они удалились из таверны.
Я был доволен своей работой. Заказав вина, я осушил кружку до дна и вышел на холодную улицу. Ехать домой вовсе не хотелось, что-то во мне противилось этому. Но я не мог так поступить с Британи, и поэтому Фирлис помчался к особняку Ремсов (фамилия моего отца).
Алкоголь всегда помогал мне немного забыться. Вот и теперь, заведя Фирлиса в конюшню, и прокравшись в винный погреб, я предавался этой соблазнительной жидкости. Хлебая из горла вино, я не чувствовал ничего, но как только рука опускалась, в голове начинали роиться тревожные и непонятные мысли. Сейчас мне было тяжело, как никогда. Старые раны невыносимо ныли, а шрамы пылали в огне. Прошлое… Оно всегда будило во мне все то, что я пытался спрятать. Трудно быть убийцей, знать, что ты мститель. Тяжело знать, сколько крови на твоих руках. Мне никогда не сняться нормальные сны. Всегда кошмары, связанные с моими жертвами. Вот только одно воспоминание приходило чаще остальных.
