полностью распоряжается ходом работ, которые ведутся за ваш счет. И таким образом, при удачном стечении обстоятельств, вся слава археолога достанется ему, а миллионы евро – официальная премия кладоискателя в размере четверти стоимости клада от лица Греческой республики – тому юридическому лицу, которое вы даже не знаете: ведь вы так ненавидите бюрократические процедуры! И разрешение от Министерства культуры вы не читали по той же причине, этим занимается Панайотис. А когда амфоры извлекут из воды – за ваш счет, друг мой, – вы, в лучшем случае, если вам позволят, сможете ознакомиться с находками, описать их и сфотографировать. И то сказать, сомневаюсь, что вас вообще к ним подпустят. Ведь все, что вам нужно – это диссертация. Я все правильно изложил? Я ничего не имею против чистой науки и филантропии, если вы это делаете сознательно.
– П-подождите, Алекс, – внезапно начал заикаться Джеймс Бэрроу, роняя кусок кальмара с вилки прямо на скатерть. – Ч-черт меня возьми! Когда вы это ТАК говорите, то я выгляжу полным идиотом и тупицей… И о каких миллионах евро идет речь, – ради всего святого, ничего не понимаю! – Он растерянно и беспомощно поглядел на Лили, ища у нее поддержки.
– Ты идиот, милый! – та покачала головой и нежно погладила мужа по щеке. – Но я все равно люблю тебя. Что нам теперь делать, Алекс?
Часть вторая
«Там разведен был и сад виноградный богатый, и гроздья
Частью на солнечном месте лежали, сушимые зноем,
Частью же – ждали, чтоб срезал их с лоз виноградарь, иные
Были давимы в чанах, а другие – цвели, иль осыпав
Цвет, созревали и полнились медленно соком янтарным».
Очередное чудесное утро на острове началось для Алекса с телефонного звонка из Афин. Он по привычке сидел в удобном плетеном кресле на балконе своего номера с прекрасным видом на бухту Наксоса. Это была новая привычка, что он приобрел за последний месяц: проснуться как можно раньше, когда солнце только озаряет своим светом линию горизонта, принять холодный душ, растереться махровым полотенцем, накинуть халат и сесть в утренней прохладе в полюбившееся ему кресло, наблюдая, как от встающего солнца на востоке протягивается ослепительная дорожка прямо к его балкону. И эта привычка ему нравилась.
Ему вообще все здесь нравилось, и с каждым днем все больше и больше! Слушать шелест волн, крики чаек в марине и наблюдать за возвращением рыбаков с ночной ловли. Это были прекрасные два часа перед завтраком, проспать их было бы преступлением. А завтрак? Это был тот редкий случай, когда наслаждение не уступало предвкушению. Алекс очень ценил это время: он успевал передумать о многих вещах, вспомнить то, что хотелось вспомнить, систематизировать и разложить по полочкам у себя в голове впечатления предыдущего дня, пока солнце медленно поднималось над горизонтом
