ширью небосводной, —
Шумит, колышется простор
Неугомонный, многоводный.
Над ним струятся облака,
И расстилаются туманы,
И в далеко из далека
Кочуют птичьи караваны…
Песков поющих господин,
Штормов шалеющих радетель —
Он всюду властвует один,
Хватаясь брызгами за ветер,
И, увлекая глубиной
Непостижимой и лукавой,
Вдруг истекает тишиной
Волны раскатисто-шершавой…
Маятник
По ветром изрезанным веткам,
По улицам ветхим,
По редким
Прохожим,
По лицам на ветер похожим,
По едким
Дымам заводским
И по лестничным клеткам,
Как пальцем по строчкам
Непрочным,
Грудным и условно-досрочным,
Неровно,
Но всё-таки верно
Водя,
Мотается маятник, изображая скитальца,
Танцует колдунья
На кончике медного пальца,
Взрывается
Небом
Упавшая
Капля дождя!
Ночное небо
Мир полон ночного движенья…
Вот в небе, раскрытом для глаз,
Искрящийся росчерк мгновенья
Средь звёзд промелькнул и погас.
Дождь
Сверкает дождь. Играет солнце.
Мелькает капель перепляс.
Сквозит и радугами рвётся
Весна, коснувшаяся глаз.
Вдали уже едва маячит
Мой дом, омытый вихрем слёз…
А дождь идёт, шумит и плачет
В зелёном мареве берёз.
Памяти В. Хлебникова
Веет вечер-зинзивер:
Веер-ветер-велемир…
Индивеет индивер,
Засыпает зинзилир.
Зимневеет и звенит.
Зинзивает и скользит.
Сквозникают сквозничи,
И чихают чихачи!
У свечи —
За тенью тень —
Зинь-зивень…
Зивень.
Зи-
Вень…
9 ноября
По-над небом башней сторожевой
Ходит-бродит Хлебников, как живой.
Говорит, дотрагиваясь до снов, —
Без руки, без умолку и без слов.
И струится птичий его язык,
Проступая сквозь человечий зык,
И звучит безмолвное всё слышней
Среди трав, кузнечиков и камней…
Пламенеет море, течёт песок,
Исчезая в паузах между строк.
