изображение Мардзукко, как при покойном мессире Бернардо.
–Да, в квартале он по-прежнему известен как «Дом Льва».
Если снаружи дом походил на особняки парижской знати, то внутри выглядел как флорентийский палаццо: с внутренним двором, каменными лестницами и четырьмя комнатами на каждом этаже, не считая боковых пристроек.
Апартаменты хозяина располагались на втором этаже (который в то время считался первым). Войдя в кабинет Нери, графиня де Сольё сразу уселась за конторку. Луиза же огляделась по сторонам. Мебель в комнате была тоже явно привезена из Италии: инкрустированный стол, шкаф и сундуки из ценных пород дерева, кресло и стулья с тёмно-красной бархатной обивкой, и апельсиновое деревцо в синей майоликовой кадке. В отличие от сестры, Шарль сразу заинтересовался картой, висевшей на стене между двумя фламандскими гобеленами, и принялся изучать обозначенные на ней территории Старого и Нового Света.
Не прошло и получаса, как Нери появился снова, чтобы сопроводить графиню в столовую-гостиную, находившуюся тут же, напротив кабинета. Хотя, по флорентийскому обычаю, мужчины ели отдельно от женщин, в этот день из уважения к графине де Сольё хозяин сделал исключение. Большие окна в гостиной выходили на улицу, а не во внутренний двор, как в кабинете банкира. Стену напротив украшали ковры. Посредине виднелся длинный стол с тонкой голландской скатертью. А возле мраморного камина стояла вместе со своими детьми супруга банкира. Внешне из-за льняных волос и круглых синих глаз она совсем не походила на итальянку. Только дородная фигура выдавала в ней уроженку Ломбардии.
–Позвольте представить вам мою жену госпожу де Нери, – банкир перешёл на французский язык, вероятно, из-за Луизы и Шарля, хотя те, благодаря матери и бабушке, с детства знали флорентийское наречие.
–А это, – добавил он, указав на рыжую девушку лет пятнадцати, державшую на руках маленькую пятнистую собачку, – моя падчерица Агнес.
–Моя дочь рассказывала мне о Вас много хорошего, – обратилась к хозяйке дома графиня де Сольё.
–Для меня это большая честь, Ваша Светлость, – простодушно ответила банкирша.
В свой черёд, улыбнувшись её дочери, Луиза спросила по-французски:
–Как зовут твою собачку, Агнес?
–Принцесса, мадемуазель, – исподлобья посмотрев на неё агатовыми глазами, ответила та.
Но едва старшая дочь барона де Монбара попыталась погладить собачку, как животное недовольно зарычало и ей пришлось отдёрнуть руку. Затем к Агнес подошёл поздороваться Шарль. Луиза в этот момент залюбовалась драгоценной сине-жёлтой майоликовой посудой в открытом шкафу, поэтому не заметила, как Агнес после традиционного поцелуя молодого человека вспыхнула до корней волос. Из-за того, что старшие сыновья банкира обучались в частном пансионе, гостям представили только младшего, четырёхлетнего Анджело, действительно напоминавшего своими светлыми кудряшками и ямочкой на подбородке херувима. Когда Луиза расцеловала его в румяные щёчки, ребёнок пролепетал:
–Ты красивее
