ссылается на то, что с ней обещали «обращаться ещё лучше, чем раньше».
Осень 1491 года была очень холодной, и виноград не созрел. Однажды, когда Маргарита обедала, она подслушала, как придворные из её свиты обсуждали этот факт, и, играя словами, с грустью заметила:
– Неудивительно, что виноградные лозы (sarments de vigne) были зелёными в этом году, поскольку клятвы (serments) потеряли всякую ценность.
Безусловно, она имела в виду нарушенное королевское обещание.
Брак Карла VIII и Анны Бретонской вызвал осуждение во всей Европе. В том числе был недоволен и папа римский Иннокентий VIII, поскольку французский король даже не озаботился тем, чтобы перед венчанием расторгнуть свой формальный брак с Маргаритой. Прошёл слух, что герцогиню Бретонскую принудили к замужеству. Папа поверил в это и официально объявил:
– Мы подтвердим этот союз только в том случае, если будет доказано, что он не был заключён силой!
Пришлось Анне Бретонской, брак которой уже был консумирован, заявить перед церковной комиссией:
– Я не подвергалась насилию и поехала в Ланж по собственной воле, чтобы выйти замуж за короля.
Таким образом, несмотря на всеобщее возмущение «бретонским похищением невесты», дело было сделано.
Максимилиан же был оскорблён вдвойне:
– У меня не только похитили жену, но и отвергли дочь!
Ему удалось вернуть Франш-Конте, разгромив французов у Санлиса в 1493 году, но развить свой успех из-за нехватки денег он не смог. По Санлисскому миру Карл VIII был вынужден признать это завоевание, как и права Габсбургов на Нидерланды. Кроме того, Маргарите, наконец, разрешили вернуться к родным. 18 июня в Мо, где она находилась, прибыла её счастливая соперница Анна Бретонская. Обратившись к девочке с ласковыми словами, новая королева Франции подарила ей дорогие украшения и одежду. Хотя Маргарита и поблагодарила бретонку, ничто не могло утешить её. Вдобавок, прежде, чем она покинула Францию, её заставили поклясться на кресте и Евангелии, что она навсегда отказывается от всех притязаний на брак с Карлом VIII.
Проезжая через Аррас в сопровождении эскорта из французских дворян, Маргарита услышала крики горожан:
– Да здравствует Рождество!
И с горечью поправила их:
– Кричите лучше: «Да здравствует Бургундия!» Быть может, хоть это доставит неудовольствие вашему королю!
Далее Маргариту сопроводили в Сен-Кантен, а оттуда – в Камбре, Валансьен и, наконец, в Мехелен, где её встретили брат Филипп и Маргарита Йоркская, вдова её деда, Карла Смелого.
Выйдя из носилок возле мельницы у небольшого ручья, который разделял королевские и эрцгерцогские владения, Маргарита поблагодарила кавалеров и дам, которые сопровождали её, смиренно добавив:
– Прошу вас, передайте королю, вашему господину, что я не испытываю ненависти к нему, так как считаю, что браки должны быть добровольными.
Тем не менее, всю жизнь она будет помнить обиду,
