полосе.
Техник, запустивший пассажира на борт, закрыв люк, пошагал вдоль стенки в хвост самолета. Похоже, с пассажирами здесь особенно не церемонились. Веклемишев осмотрелся, выглядывая местечко, куда можно было присесть. Особо выбирать не приходилось, удобствами сей аэроплан не располагал, имея в наличии лишь откидные металлические сиденья вдоль борта. По центру фюзеляжа располагался груз – в рост человека четыре пакета ящиков, принайтовленные, накрытые брезентом и сеткой врастяжку. Сидеть, уткнувшись носом и взглядом в брезент несколько часов полета было скучновато. Впереди у пилотской кабины виднелось свободное пространство, и Веклемишев направился туда. Не только он присмотрел это место, там уже находились трое пассажиров: два армейских старших лейтенанта и немолодой обрюзгший майор в серой милицейской куртке.
Вадим поздоровался. Армейцы дружно ответили и продолжили заниматься приготовлением походного стола. Нарезанные горкой колбаса и хлеб лежали на газете, расстеленной на сиденье между ними. Один старлей вскрывал банку маринованных огурчиков, а второй трудился над консервами. Два раздвижных пластмассовых стаканчика наводили на мысль, что в качестве запивки колбасы, бычков в томате и огурцов молодые люди не станут использовать кока-колу или кофейный напиток «Утро», а остановят свой выбор на чем-то более крепком, что, наоборот, закусывается.
Майор милиции внимательно, если не подозрительно, оглядел нового пассажира и, вместо того чтобы поздороваться, ворчливо выдал:
– Это мы вас два с половиной часа ждали? – И, не дожидаясь ответа, задал ряд вопросов: – Тоже до Моздока летите? В командировку? Сильно промокли?
Возразить что-то на больше утвердительные, чем вопросительные тезисы милиционера было трудно, и Вадим, устраиваясь на сиденье, не менее лаконично выдал:
– Меня. До Моздока. В командировку. Не сильно.
Его ответы, похоже, удовлетворили майора. Он резко кинул вниз подбородок, видимо, принимая объяснения, прикрыл глаза и откинул голову, прислушиваясь к усилившемуся гулу двигателей самолета. «Ан-12», на короткое время затормозив, тронулся с места и, набирая скорость, побежал по взлетной полосе. Тряска становилась все сильнее. Но вот несильный удар колесами по бетону, еще один – и, натужно ревя моторами, транспортник взмыл в воздух.
– Ну что, Серега, с окончанием отпуска! – предложили слева от Вадима.
Он скосил глаза на соседей. Старлеи разом сдвинули уже наполненные стаканчики и дружно опрокинули их содержимое. Майор приоткрыл глаза и с осуждением посмотрел на молодежь.
– Присоединитесь? – обратился к ним чернявый, похожий на цыгана, старший лейтенант.
Вадим отрицательно покачал головой. Ему сегодня, как никогда, требовалось иметь трезвую голову. Милицейский майор сдвинул брови, по-отцовски сурово оглядел старлеев, как неразумных детей, сделал многозначительную паузу и неожиданно громко и коротко скомандовал:
– Наливай! –
