Когда вы в последний раз видели свою жену?
– Кажется, за столом. Или нет. В баре.
– Кажется?
– Мы все были пьяные. Новогоднюю ночь я помню смутно. Сажин поначалу держался, часов до двух ночи он был как стекло. Даша ушла первой, гдето в половине второго. Она вообще жаворонок. Еле высидела до боя курантов. Димка посидел еще немного с нами, но потом увидел, как Зебриевич напивается, и сказал, что ему, пожалуй, тоже пора. И ушел. Но гдето через полчаса, точно сказать не могу, на часы я, извините, не смотрел, мы с Сажиным столкнулись у выхода на открытую палубу. Он меня даже не заметил, сразу повернул к бару. И я понял: чтото не то. С чего вдруг Димка решил напиться?
– И вы нашли причину?
– Я вскоре догадался, почему Сажин такой мрачный.
– И?.. Говорите же, Даниил Валерьевич!
– Дело в том, что его жены в каюте не оказалось, – усмехнулся Голицын.
– Вы наверняка это знаете?
– Да.
– Потому что… Ну же! Договаривайте!
– Все было как в тумане, – повторил Голицын и провел ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. – Я помню открытую палубу, пронизывающий ветер, с неба сыплется ледяная крупа… И Дашу.
– Вы были с ней на открытой палубе? – уточнил Алексей.
– Похоже, да.
– И вы с ней?.. Неужели целовались?
– Послушайте, я мало что помню. Напился, признаю. Может быть, мне это лишь приснилось?
– Значит, вы нарушили слово, данное Сажину, – кивнул Алексей. – Он ведь вас предупреждал: не приближайся к моей жене. А это, повашему, не подлость?
– Так ведь она сама… – развел руками Голицын.
– А вы привыкли брать все, что плохо лежит? – насмешливо спросил Алексей.
– Послушайте, мне не нравится ваш тон! Это были вполне невинные поцелуи!
– Ой ли? – прищурился он. – Для вас, возможно, все это ничего не значило. Как и двадцать лет назад. Но для нее? Вы вновь подали ей надежду. Что же вы творитето, Даниил Валерьевич?! Сдается мне, вы за чтото мстите Сажину. И за что? Он оказался прав? Женитьба на полковничьей дочке не принесла вам счастья? Когда вы говорите о жене, я не слышу в вашем голосе счастья. В лучшем случае равнодушие. А то и раздражение. Да, ваша жена красивая. Хотя смой с нее всю косметику, отцепи наклеенные волосы и ресницы, еще неизвестно, что в итоге останется. И житьто приходится с человеком, не с его внешностью. Дети у вас есть?
– Сын, – машинально откликнулся Голицын. Видимо, Алексей попал в точку.
– Сколько ему?
– Федору? Двадцать.
– Федор Даниилович? И кто его так назвал?
– Тесть, – неохотно признался Голицын. – Нормальное имя, – пожал он плечами. – Федор Голицын.
– Чем он занимается? Учится?
– Вроде бы учится, – Даниил Валерьевич тяжело вздохнул. Видно было, что разговор о сыне ему неприятен. – Или врет. По его мнению, он гениальный
