вшим раздавать ордена с медалями и прочими почестями. А не выживших – хоронить с почестями, а не просто закапывать.
Ну и ещё приходилось им торговать. Потому что еду-то каждое кое-как само себе растило. А вот ремесленники всякие, как ни старайся, сидели там, где ресурсы. Ну и получалось, что шелка делали только три королевства, что вокруг Сумрачной Чащи. А столовое серебро с изумрудами…
Не, само собой, у каждого короля был придворный ювелир. Но гранильщики лучшие почему-то вокруг изумрудной шахты сидели. И не только налоги все платили, но и дружили с Теневой Лигой. И с остальными шахтами как-то так же.
В общем, приходилось им торговать. И разбойников ловить. И с контрабандой бороться. Ну и складно всё получалось. Всем дело находилось.
И всё бы ничего, если бы не драконы.
Знающие люди говорили, что за южным океаном, а может, за половиной его, то есть посерёдке, есть драконий остров. А посреди острова – клоака смердящая, кипящая. Вот из клоаки этой драконы вылупляются добрым людям на погибель. И как отожрутся на рыбе океанской – так и летят творить своё гадкое дело. Скот и дичь королевскую жрать. А ещё принцесс воровать. Ну, понятно, зачем.
Знающим людям верили. Ну, потому кое-кто сам видел, как дракон за рыбой ныряет. И как баранов ворует. Ну а про кражу принцесс все слышали. А некоторые даже видели, потому что драконы иногда даже среди бела дня принцесс воруют. Хотя обычно – по ночам.
Королевство, про которое речь, ничем не выделялось. Ну, зерна много сеяли, ягоды по лесам собирали, сталь свою потихонечку плавили из болотной руды. Едой торговали всякой. Зерном, в основном.
У короля, как положено, было три жены и пока полдюжины детей. Ну, положено так было, чтобы было, из кого наследника выбрать. Или даже наследницу. Так тоже бывало. И само собой, было у короля четыре дочери, которые принцессы. Две были маленькие, а две – почти взрослые. В смысле, рожать уже могли, но мозгов ещё не было. Поэтому соревновались они, кто красивей и у кого больше прислуги. И у кого она лучше.
И был у одной принцессы паж. Ну, в смысле, так-то у каждой было по два пажа. Аж с детства. Но сказка наша про вот этого пажа. Который в пажи попал, потому что был очень красивым мальчиком, и у папы орден был. Посмертно. И как-то никто не очень заметил, что годы прошли, и он уже почти юноша. Тоже очень красивый. Только вот поскольку годы эти он провёл с принцессой и фрейлинами, то юношей он был не совсем.
Ну, в детстве, когда принцесса с фрейлинами шалила, играли они в куклы. Пажами. Не с пажами. А пажами. Наряжили, раскрашивали, украшениями обвешивали. И двор за спиной-то улыбался, но игру эту поддерживал. «Ой, какая красавица! А ты кто?»
Ну и застрял паж в этой игре. Все играть перестали, а он – нет. И когда принцесса уезжала куда, бросив пажа в замке, играл он. Наряжался, даже корону принцессы одевал, и любовался собой в зеркало, мечтая, что его все любят и восхищаются.
Ну а когда, сказочно говоря, дорос он до состояния размножиться, и приснились ему сны всякие, пошёл он в ужасе узнавать, что это с ним. Ну и узнал. В казарме послушал, в борделе посмотрел. Ну, были там в некоторые комнаты глазки подсматривать, всё ли ладно. Вот в них его и пустили посмотреть. Ну и увидел он всё. Совсем. После чего стало ему очень страшно и очень стыдно за то, что наряжается. Точней, страшно и стыдно стало с того, чего хочет.
В общем, вы поняли.
И, наверное, поняли, что почувствовал паж, когда его средь бела дня украл дракон. В смысле, спикировал сверху, вышиб балконные двери, запрыгнул в комнату, цапнул пажа в передние лапы, метнулся к балкону, спрыгнул и полетел. Над двором, над стеной со стражей, над городом, над второй стеной и дальше за город.
И народ вопил и тыкал пальцами. Так что паж понял, что его все видели. Наряженного, накрашенного, с украшениями, включая корону. И стало ему так стыдно, что почти помер. Ну, всё внутри оборвалось и опустело и жить не хотелось совсем. Вот так он и долетел куда-то в какие-то горы с какой-то пещерой. Где дракон его уронил на камень и упрыгал куда-то вглубь пещеры. А паж остался лежать и собираться с силами выпрыгнуть из пещеры на скалы, чтобы разбиться. Но было ему так плохо, что даже этого не хотелось. А потом стало ему себя жалко и он горько-горько расплакался, свернувшись комочком.
А потом он вдруг вспомнил, зачем драконы принцесс воруют и стало ему очень страшно. Вскочил он, захлёбываясь слезами и побежал прыгать со скалы. Но пока бежал, так страшно стало умирать, что ноги подкосились. Упал и понял, что руки тоже подкосились. И вообще всё – подкосилось. И мозг тоже подкосился. То есть никаких уже мыслей в нём.
Так он и лежал непонятно сколько, потому что чувство времени – тоже подкосилось. А потом сильные руки аккуратно его подняли и усадили у стенки. И сомкнули пальцы на кружке, стоящей на полу. Паж, не думая по привычке, отхлебнул. Понял, что очень хочет пить и ещё отхлебнул. И тут мозги у него распрямились и он осмотрелся. И увидел, что у стены напротив сидит юноша.
