гаубицы. Не тревожь его своими мыслями, они летят далеко и быстро.
– Не обижайся, Тарас, что я остановила тебя, но сердце моё болит.
– Пусть оно успокоится. Всё пока хорошо. Но больше никогда не останавливай кала на его пути. Этого делать нельзя.
– Прости! Я знаю, что в это время тебя нельзя называть даже по имени. Но я не могу… сердце разрывается на части.
– Везде по-разному, но меня останавливать не следует. Это правда. Всё будет хорошо, Анастасия. Успокойся!
Петрова, поклонившись Тарасу, поспешно направилась к своему дому. Да хранят Петрову и её семью добрые духи! Пусть они не скупятся на счастье и радость для людей. Не всё, конечно и в их власти, но можно и постараться…
Некоторые, из числа недавно приехавших в Увуй Хэдун, скептически смотрели ему вслед, не ведая того, что неверием своим навлекают на себя гнев таёжных духов, да и бытовых, которых вокруг немало. Их видит только тот, кому это дано. Не обязательно быть шаманом, чтобы заметить их и не посчитать галлюцинацией.
В лесу поздним вечером темнеет рано, а ночью, вообще, ничего не видно. Поэтому Тарас прихватил с собой большой электрический фонарь, повесил его на грудь. В руках он держал колотушку и большой бубен, на котором тайными рисунками и знаками была, по сути, изображена часть Мироздания – ближайшая Вселенная с планетой Земля. Путь по проторенной тропе был не таким уж длинным – около трёх километров. Правда, подниматься приходилось в гору.
Вскоре его путь почти в полных сумерках завершился. Тарас торжественно произнёс «здесь», поднял левую руку с бубном вверх и трижды ударил в него колотушкой, ударная часть которой была обшита коричневым войлоком. Ручка её, как водится, деревянная, полированная. На этом месте, на горной поляне, не так уж и давно камлал его отец. Оно осталось неприкосновенным и не изменённым. Никто бы не посмел что-либо здесь изменить или нарушить.
А у праздно шатающихся, нездешних людей подобные ритуальные площадки ничего, кроме страха, не вызывают. Неведомое и непонятное почти всегда порождает в несведущем, некомпетентном человеке волнение, связанное с опасением за собственную жизнь и своих родных и близких. И не напрасно. Разумный и осторожный всегда обойдёт странную поляну стороной и правильно поступит. Гнев не только злых, но и добрых духов бывает очень силён. Они не любят, не принимают и не понимают того, почему беспокоят их место встречи с шаманом посторонние люди. Это ведь не простое, а живое место.
Здесь, в центре поляны, в метрах двух друг от друга, стояли всё те же три шаманских столба (тороан). Никто без ведома Тараса не посещал зону камлания. На среднем, в его центральной, квадратной части, были изображены змеи (симур, муйки), ящерицы (исэлэн), жабы (кутуэ, хоин). Было здесь много и другого: от скульптурных изображений кукушек (кэку) до лица, облика духа Сингиа Мапа. На первом и третьем столбах ничего не изображалось. Их вид убедительно говорил об условной и привычной простоте земного мира,
