творит чудеса
Хороший актер перед спектаклем входит в образ.
– Сними маску! Будь сама собой! Ничего не играй! Просто поверь, что тебе плохо. Ты просишь о помощи! Проси! Проси! Мы должны поверить, что тебе плохо, и ты просишь, умоляешь о помощи! – молодой парень, ведущий театральной студии, кричал на хрупкую женщину, смущённо перебиравшую ярко-красный платок в руках. Его голос был резким, требовательным, авторитарным.
– Ну, знаете, я оказалась в такой ситуации… Мне очень жаль… Мне очень плохо, очень, очень, – голос её дрожал.
– Не верю! Не верю! Врёшь! – ведущий был просто вне себя от ярости, он очень хотел, чтобы девушка, что называется, «прорвалась» сквозь толщу наигранности, неестественности, жеманства.
– Я очень плохо себя чувствую, мне нужна вода. Хотя бы глоток. У меня кружится голова. Может, это низкое давление. Здесь мало свежего воздуха, – её голос дрожал. Она дышала так, словно пыталась набрать в рот побольше воздуха. Она вдыхала этот воздух, как будто проглатывая долгожданный глоток воды, и выдыхала, продолжая дрожать и комкать платок в руках.
– Ну что ты притворяешься?! Тебе когда-нибудь было по-настоящему плохо? Тебе в этот момент всё равно, как ты выглядишь, что думают о тебе другие, ты не кокетничаешь, не пытаешься понравиться, ты просто растворяешься в своей боли. Единственное, на что у тебя хватает сил, – еле-еле попросить о помощи. Ещё раз! Давай же! Ну! – мастер театральной игры кричал так, что звенело в ушах.
– Может, вы мне поможете? Принесите мне воды. Он меня не слышит, – девушка вдруг обратилась ко мне. Я растерялась. Я перестала чувствовать реальность. Отличать, где её игра, а где правда. Я смотрела на ведущего, волнуясь и не понимая, что делать, как действовать в данной ситуации.
– Рано еще тебе воды! Не верю! Что ты строишь мне глазки? Что ты заигрываешь со мной? Что ты просишь помощи у неё? Причем здесь она! Ты у меня проси! У меня! – ведущий аж вспотел, он метался перед сценой. Туда-сюда. Туда-сюда. Он закидывал руки, поднимал голову с важным видом чувства собственного достоинства, затем протирал свой лоб, стряхивая капли пота очень красивыми жестами, поправлял пиджак и принимался вновь:
– Это я должен захотеть тебе помочь! Понимаешь?! Бросить всё, все свои дела, кинуться спасть тебя! Понимаешь?! Спа-сать! Давай! Ещё раз!
Девушка еле стояла на ногах, не найдя, на что можно опереться, она вдруг как-то аккуратно, даже, можно сказать, красиво, упала на пол, оставаясь в сидячем положении, изящно подогнув колени.
– Мне плохо, – прошептала она и окончательно свалилась всем весом на деревянный пошарканный пол старого театра.
– Вставай! Разве так падают! Тоже мне, актриса погорелого театра! Подогнула ножки, коленочки вместе! Когда падают, то не думают о красоте позы, понимаешь?! Не интересуются, как выглядят твои стройные ножки! Вставай! Еще раз! – ведущий сел на красивое красное бархатное кресло, поставленное прямо перед
