Нет, ей безусловно льстили внимание и подарки. Но он не был тем, кто был ей нужен. В таком состоянии они провели пару лет. В один момент ей надоело. Она всячески подавала знаки, что он ей безразличен, что он ей надоел. Парень же не понял их. В итоге девушка решила ему чем-то насолить. Вот и всё.
– Вы так спокойно об этом говорите, герр Ларкин, – удивился доктор, – и как же вы это узнали?
– Такие истории случаются постоянно. От этого же я и говорю так спокойно. Я думаю, что вы тоже не переживаете из-за каждого перелома. Наши профессии похожи. Ваше призвание – лечить тело человека, моё – душу.
– Это лишь отчасти верно, что я не переживаю. На самом деле, каждая операция ощущается по-новому. Всегда присутствует хотя бы минимальный страх совершить ошибку. Я еще не поставил свою профессию на конвейер. И, признаться не хочу. Знаете, это чувство… после успешно выполненной операции. Ты видишь человека, чью проблему ты решил, видишь улыбку на его лице и на лицах его близких, видишь счастье в их глазах. Это ни с чем не сравнить. Наверное то же самое, герр Йенс, испытываете и вы, когда раскрываете очередной дело.
– Да, вы определенно правы, доктор, – ответил детектив.
Пауль же не мог согласиться. После каждой успешно-выполненной работы, на его душе оставался осадок, от которого было очень тяжело избавиться.
– Ладно, мы сюда не просто поговорить пришли, – опомнился Йенс, – мы хотели поговорить с вами насчет одного из ваших пациентов, о Фреде Шольце.
– Шольц? Да, помню его. Удивительная воля к жизни. С теми повреждениями, с которым он был доставлен к нам, только воля к жизни могла бы удержать его на этом свете достаточно долго, чтобы мы успели оказать помощь.
– Лично я не увидел этой воли, когда первый раз поговорил с ним, – сказал Йенс Шнайдер.
– Она может скрываться гораздо глубже в душе человека, чем мы привыкли думать, – заметил Ларкин, после чего обратился к Хорсту Ланге, – скажите, доктор, пока он у вас находился, он проявлял какие-нибудь признаки… сумасшествия?
– Честно, нет. Он оказался очень спокойным и приятным человеком. Хотя его подавленность и нелюбовь к себе немного портили картину. Единственное, когда он еще пребывал в коматозном состоянии, он постоянно что-то бормотал про страшный суд, грехи, кричал о каких-то монстрах. Все время повторял имя…
– Этель? – перебил его Пауль, доктор Ланге кивнул, – мы ищем эту девушку. Есть подозрения, что Шольц убил её, а труп спрятал. Есть все основания полагать, что у него был психоз. И хотя я не распознал лжи в его истории, что-то могло остаться неявным.
– Скажите, доктор, Шольц еще у вас? – задал вопрос детектив.
– Нет, его выписали, когда его здоровье пришло в норму. Ну, насколько оно могло прийти в норму. Далее он отправился на осмотр и лечение в Желтый городок. Скорее всего, он всё еще там.
Через несколько минут у Хорста Ланге закончился перерыв, и психолог с детективном покинули больницу. Было
