![Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман - Рона Цоллерн](/cover_1412635.jpg "Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман - Рона Цоллерн")
Луи пытался казаться хладнокровным, он отошел в другой конец комнаты, – закончим… с деловой частью. Мы еще не договорились об оплате.
Мальчишка тем временем стянул с себя джинсы и стоял теперь голым.
– Смотри на меня, – голос его звучал сейчас по-другому, он лился из стен и потолка – юный и сильный. Лицо его казалось темным пятном, на котором горели черные зрачки. Он медленно развел руки в стороны, завел их за голову. Снова заговорил, и набегавшая волнами его речь завораживала, как его открытое, освобожденное от всего лишнего тело. – У меня есть голова, руки, ноги, грудь, живот, спина, задница и член, но у меня нет органа, потребляющего деньги! Ты можешь сказать мне, мол, купи себе любую радость для тела или души. И я скажу тебе: любая купленная радость это блуд, это разврат, а разврат это гниение души. Но есть то, чему обрадуется все мое существо, – это любовь, и все устройство человека предполагает, что его главная пища – любовь. И если ты любишь меня, ты накормишь меня и избавишь от жажды, ты будешь веселиться вместе со мной, наслаждаться свободой и счастьем, ты дашь мне тепло, и свет, и тьму. И если я люблю тебя, я сделаю все, о чем ты попросишь, и умру за тебя, улыбаясь.
Луи сделал несколько шагов вперед и опустился перед ним на колени.
__________
Звонок не работал. Роланд стукнул в дверь и тут же отдернул руку – казалось, со следующим его ударом дверь совсем провалится внутрь, такой ветхой она была. Он постучал по косяку. Где-то внутри раздался рыдающий голос, требовательно повторявший: «Вико! Вико!» Цоллерн-старший проверил номер квартиры, записанный в книжке. Квартира и дом совпадают. Он подождал еще немного, прислушиваясь и готовясь откликнуться на вопрос хозяина – кто пришел. Но внезапно дверь отворилась, при этом движении послышались звуки похожие на шелестение бумаги, и Роланд увидел в темном коридоре невысокого сутулого человека. Это был Морель.
– Добрый день, мьсе Морель, – Роланд смотрел на потертые брюки и обвислую кофту хозяина с тем чувством неловкости, какое испытываешь при виде брошенных на произвол судьбы людей, не умеющих устроиться достойно. – Спасибо, что нашли время для меня. Может быть, нам отправится куда-нибудь пообедать? Если вы не против.
– Здравствуйте, Роланд, – негромко откликнулся хозяин. – Я не любитель городской суеты. Студенты, туристы, дети… я отвык от этого… это будет мешать. Проходите, мы отлично поговорим и здесь.
– Хорошо, мсье Морель, – Роланд прошел в узкий коридор. С вешалки, прибитой к стене, свисало столько одежды, что ему пришлось, проходя, развернуться боком, и все равно старые куртки, болоньевые плащи, кофты, целлофановые дождевики и засаленные пальто проехались своими полами по его поджатому животу.
Пол был сальным, Роланд чувствовал легкое прилипание подошв и слышал иногда тихий хруст песка. Комната, казалось, с трудом держит форму – настолько она была забита вещами, даже не вещами, а какой-то шелухой бытия – пакетами от продуктов, коробочками из картона и пластика, плетенками от ягод и фруктов, сеточками, банками, бутылками, салфетками и газетами. На всем, что попадалось Роланду на глаза, пылью лежала
