вчера вместе с вашим.
– Пойдём, – старушка цепко взяла Клима за руку и потянула за собой на кухню.
Он напрягся, сопротивляясь. Она обернулась.
– Не будешь же ты от старухи отбиваться? – крепче сжала сухие пальцы вокруг его ладони. – Обещаю, надолго не задержу.
Клим чертыхнулся про себя, скинул кроссовки и последовал за упрямой бабкой, так и не выпустившей его руки.
Алевтина Васильевна усадила Клима на тот же стул, что и в прошлый раз, плюхнула тетрадь на стол перед ним и встала рядом. Проворно пролистав несколько страниц, молча указала узловатым пальцем на открывшийся рисунок их тёмного двора, размытые очертания которого легко угадывались в первых солнечных лучах на рассвете. Перевернула ещё несколько листов до новой картинки, на которой по пыльному стеклу ползла божья коровка.
– Помню, увидела и сразу пошла окна протирать, – тепло улыбнулась баба Аля, а Клим вдруг поймал себя на мысли, что всегда считал пыль серой, уж точно без золотого и серебряного блеска, как на рисунке.
Бабуля уже перебирала лист за листом дальше. Подряд друг за другом, не разбавленные текстом, шли изображения Братишки в его бытность котёнком, женщины в строгом платье, ветки, покрытой инеем, и тазика с зажаристыми пирожками.
Клим остановил бабу Алю и вернулся к рисунку с женщиной. Выпрямился, узнавая в ней собственную мать. Тот же наряд под горло и по фигуре, те же идеально уложенные волосы, тот же взгляд, устремлённый прямо перед собой. Он склонился над рисунком. Наверное, краска выцвела или покарябалась, а, может, художница нечаянно капнула водой, потому что на щеке женщины явно проступал след от скатившейся слезы, а его мать никогда не плакала. Во всяком случае, при нём. Клим резко откинулся на спинку стула: да она даже на похоронах бабушки не проронила ни слезинки.
– Зачем вы мне всё это показываете? – спросил отчего-то хрипло и прочистил горло.
– Сколько картонок здесь вложено? – не обращая внимания на его грубость, спросила баба Аля.
– Четыре, – отчеканил он.
– А сколько ещё рисунков мы уже нашли?
Клим молчал, не желая больше играть в дурацкие загадки.
– Ни на одном из них тебя нет, заметил, горе-женишок?
– То есть отдельная галерея посвящена мне чисто случайно? – Он выдернул злополучные картонки и рассыпал их по столу. – И среди «всех ваших мужиков», – Клим выплюнул фразу, сказанную соседкой ранее, – я очутился абсолютно нечаянно? К слову пришлось, да, баба Аля? – Он поднялся и навис над старушкой, чувствуя себя великаном рядом с гномом. – Или говорите толком, что за помощь от меня нужна, или идите… – шумно выдохнул и закончил иначе: – Или я заношу ваш номер в чёрный список, и только попробуйте ещё раз ко мне сунуться.
Женщина вздрогнула, и осела на край второго стула, не задевая кошачью подушечку на нём. Прозрачные руки упали на острые коленки, а сама она сильно побледнела.
Клим скрипнул зубами, налил воды из чайника в первую
