не хочется: в горло не полезет. Да и сейчас расслабляться нельзя. Первым делом надо девочку отыскать: живой или мертвой.
– Ты думаешь, она уже мертва? – спросил проводник.
– Не задавай такие страшные вопросы, я сам ничего не пойму. Нет ни одной улики. Таких ситуаций у меня еще не было.
В тесном купе наступило молчание. И тут проводник пришел к мысли, что тут без чистой силы не обошлось:
– Если ты, Саша, был бы верующим, то взглянул бы на это иными глазами. Есть вещи, в которые стоит лишь верить.
Саша махнул рукой: мол, брось эти суеверия, они совсем не к месту. Проводник почувствовал: его друг не в духе, и ушел.
Саша и Николай Владимирович молча выкурили по папиросе и опять занялись поисками. Им не очень верилось в убийство, но других версий не было. Ко всему же надо было что-то делать, ведь иначе несчастные супруги Розенталь сойдут с ума.
И вот теперь они снова шли по вагонам и осматривали места, где убийца мог бы спрятать тело. Опять заглядывали к людям в купе. Николай Владимирович держал в руке керосиновую лампу, а Саша проверял содержимое некоторых мешков. Пассажиры особо не возмущались. Всякого рода проверки в стране стали обычным делом, правда, не столь дотошные. И все же люди недоумевали, почему девочку ищут в мешках. На такие вопросы милиционер отвечал кратко: «Так надо». Они заглянули и в купе Розенталь. Кто знает, вдруг чудесным образом девочка сама объявилась. Однако все сидели на прежних местах, только без Леночки. Супруги подняли головы, их глаза ожили, а лица застыли в ожидании. Николай Владимирович отрицательно покачал головой:
– Пока ничего, мы только начали. Так что крепитесь!
Было уже за полночь, когда они обследовали последний вагон и ни с чем вернулись в купе Саши.
Утомленный Николай Владимирович опустился за столик напротив милиционера. Хотя его ждали супруги Розенталь, он не спешил туда. Нечем было их обрадовать. Саша словно прочитал мысли учителя и сам просил его задержаться. И тогда Николай Владимирович признался:
– Вернусь к себе позже, когда Семен и Надя заснут, хотя в эту ночь им вряд ли удастся заснуть.
Саша вынул из деревянной коробки бутыль самогонки и сказал, что теперь-то можно выпить, потому что он раздавлен и не знает, где искать девочку. Разлив по стаканам, он выложил на столик помидоры, огурцы и большую тонкую лепешку.
– Угощайтесь, должно быть, вы тоже голодны? Но прежде выпьем. Может быть, на душе легче станет? Самогонка – чистейшая, изготовили из тутовника. Ее делает один русский агроном из Ташкента. Такой самогонки в Москве не сыщешь. Из винограда тоже делают, но из тутовника получается лучше. С нашей сивухой ее и близко не сравнить.
Николай Владимирович резко опрокинул полстакана и не смог закрыть рот: дыхание перехватило, выступили слезы.
– До чего крепкий, прямо, как спирт. Давно такое я не брал в рот. Вообще-то, я не любитель крепких напитков.
