style="font-size:15px;"> И остальные документы тоже?
Все, кроме денег, мы скинули в расщелину вслед за телами, предварительно протерев даже упаковку жвачки тряпкой.
Ну ни разу мы не шпионы. Все, что мы делали в процессе заметания следов, было подсмотрено в кино и вычитано в книгах.
Перед тем как ехать обратно, проверили багажник и весь салон. Даже коврики пришлось вытаскивать. Мало ли, вдруг что-то вывалилось из карманов нашего «груза».
Ничего не нашли и, с трудом развернувшись на узкой лесной дороге, отправились назад.
На обратном пути сделали крюк километров в десять для алиби.
Птицы нашли нам подходящее место, где удалось сделать несколько фотографий рассвета на природе. Мы же типа за этим и поехали ни свет ни заря. Естественно, забабахали штук десять селфи с разными фонами, чтобы была привязка к месту.
После фотосессии отправились на базу уже по другой дороге. Специально засветились на две или три дорожные камеры. Дона решила проехаться обратно с нами, но ехал я уже по настоящему навигатору, и поэтому можно было спокойно поговорить с женой.
***
Солнце, ты как?
Вроде нормально. Что делать дальше будем?
Сейчас приедем, приберемся и сообщим администрации «Крутышек», что кто-то разбил стекло в спальне, пока нас не было. Ну если они еще сами об этом не узнали. Кстати, что-нибудь еще в спальне пострадало, когда этот урод вломился?
Вроде нет, но точно не помню. Нужно смотреть. Там все так быстро произошло. Вот я сплю. Просыпаюсь от твоего крика. Только успеваю соскочить с кровати, как слышу звук разлетающегося вдребезги стекла. Поворачиваюсь в сторону окна и вижу, как какой-то мужик лезет к нам в спальню. Я начинаю паниковать. В этот момент Соня садится мне на плечо (как она в доме оказалась, не понимаю), а в голове спокойный женский голос называет меня своей дочерью. Я в очешуении. Голос в голове продолжает вещать, чтобы я не нервничала и что мне ничего не грозит. В следующую секунду я теряю контроль над телом. Знаешь, это как смотреть со стороны на себя. Так странно… Наверное, в тот момент я смотрела глазами Сони. Не спрашивай, как такое возможно, не знаю. И вот я вижу, что начинаю меняться. Ты же видел, какой я стала? Это трындец. Как только с моим телом все изменения произошли, снова оказываюсь в своей черепушке. Оказалось, что управлять этим чудищем я не могу, и поэтому просто смотрю. Вот я/Плисада руками-лапами хватаю вломившегося и быстро сворачиваю ему голову.
Оля рассказывала все это короткими, почти рублеными фразами/предложениями, с небольшими паузами. Как будто не вспоминала то, что с ней случилось несколько часов назад, а читала вслух текст книги, находящейся прямо сейчас перед ее глазами.
Это напомнило мне уроки литературы в школьные годы. Когда стоишь и пытаешься вспомнить выученное накануне стихотворение, но делаешь это, пытаясь представить текст в учебнике. Ты даже помнишь серый почему-то цвет бумаги, шрифт, которым это напечатано, но сам текст
