я учту итоги социологического опроса при выборе изображения, – София уселась на диван и предложила выпить за встречу. А я знала, что она пытается перевести тему разговора с себя на кого-нибудь другого. Это был и мой любимый прием.
– Кстати, мы совсем забыли спросить, как прошла твоя первая рабочая неделя в университете? – спросила она.
Я не знала, как ответить на вопрос. Он был не сложный, но мне не хотелось рассказывать о том, во что я вляпалась. И я предпочла бы уйти от ответа и ушла бы от него, если бы рядом не было Регины. Ее удивительное свойство докапываться до людей, мелочей и сути не оставляло мне выбора. Поэтому я выложила все как есть.
– В общем, скучнее самого бухучета только преподавание бухучета.
– А этот Гриша?..
– А вот его мне обсуждать совсем не хочется. Но если коротко, я стараюсь избегать с ним общения.
– Он тоже скучный?
Я бы, конечно, так не сказала. Он был умен, остроумен и не обделен чувством юмора. В целом был доброжелателен ко всем, кроме меня, хотя и довольно сдержан в общении с коллегами. Лишнего себе не позволял, но и тихоней я бы его не назвала. Скорее, он был закрытый, держащий рамки, владеющий собой и раздражающе флегматичный. Но объективно, кроме него, в женском коллективе «пятьдесят плюс» создавать атмосферу было некому.
– Я бы предпочла, чтобы куратором был кто-то другой, – я решила ответить, фокусируясь на его недостатках. – Из него все приходится вытягивать клещами. Он неохотно отвечает на вопросы и обычно делает это после длительных пауз. И я постоянно в замешательстве, то ли мой вопрос был глупый, то ли он не знает на него ответ, то ли он не хочет отвечать, то ли я его отвлекаю.
– А он женат? – Жанну невозможно было исправить. Любого мужчину из окружения подруг она рассматривала как потенциального мужа, даже если ни разу не видела его и не слышала.
– Да, – ответила я, вспомнив, что кольцо на пальце у него было. Меньше всего мне хотелось обсуждать Гришу, потому что его имя теперь напоминало мне о работе и предстоящем понедельнике. Прошло слишком мало времени, и я до сих пор не привыкла к новому ритму жизни.
– А что насчет тебя, Жанна, ты нашла свою суперсилу? – я передала знамя.
– Нет, но на днях во время плановой медитации у меня был необыкновенный инсайт.
Мы напряглись. Жанна была и предсказуема и не предсказуема одновременно. Она умудрялась нас постоянно удивлять, но при этом она почти никогда не изменяла себе.
– О чем же? – Регина вся сжалась, готовясь в очередной раз испытать испанский стыд.
– О том, что я занимаюсь херней.
Нас просто взорвало. Подобное редко можно было услышать от Жанны, поэтому это было смешно вдвойне. В тот момент даже не имело значения, что именно подразумевалось – какой-то из двадцати пройденных ею марафонов, какая-то из трехсот ее попыток обрести женское счастье или вся ее жизнь. Эта фраза была смешной сама по себе,
