совпадает с моим.
Интересы, ценности, хобби. Те, с кем беседы долгие и разнообразные.
Во-вторых, они понимают и принимают мою эмоциональность.
Меня часто обвиняли и в чрезмерной холодности, и в темпераментности.
Обвинения в корне неверны. С каждым я разный. Постоянно меняю режимы взаимодействия с кем-то.
Одному другу откроется более пылкая сторона натуры. Я без устали буду хохотать над его шутками и бросаться в него своими, повышать уровень непристойности юмора. Этот друг меня поймёт.
С другим я буду более сдержан. Эмоциональные верхи и шутки на грани он не выдерживает. И в этом нет ничего постыдного.
Друг настроен на твою эмоциональную волну. Я настроюсь на его.
Наконец, друг – это солдат, товарищ по роте, способный прийти на выручку, когда война со всех сторон. Запасные патроны или разговор для прекращения внутренней войны – не играет роли. Спасибо, товарищ.
Я горжусь своими друзьями. Вспоминаю Пашины подвиги и шутки. Восхищаюсь Майком и его необычностью. Радуюсь Одьяволению Вик Сид. Вы великолепны!
Признаюсь, дружить гораздо проще, чем любить. В дружбе взаимность чувств и симпатий достигается сразу и проще. Не нужно ходить с другом на свидания, чтобы понять, что он из представляет. Дружеские контакты налаживаются быстрее.
Тема отношений достаточно скользкая. Слова подбираются крайне неуклюже и тягуче долго. В этом плане я был средневековым ученым, проводящим эксперименты на себе. В голове я держал заветную формулу чувств. Каких-то ингредиентов не хватало, а какие-то пребывали в избытке. Я хотел изобрести свой философский камень.
Провёл множество экспериментов. Леди Феникс, где ты была? Остановила бы хоть от двух-трех экспериментов – они меня чуть не прикончили!
Внешность человека не играла главенствующую роль. Опустим барные похождения во время потерянности. Я искал душу. Звучит сентиментально. Я нуждался в понимателе, в том, с кем не придётся ломать комедию, перегибать палку с подстройкой, казаться вечным весельчаком или пасмурным критиком.
В голову врезались строчки песни Lumen: «Я – приверженец простого, не хочу в любовь играть». Не хотелось играть, хотелось чувствовать. Взаимно и чисто. Ощущения спокойствия и уверенности в себе и в ней чертовски не хватало.
Девушки попадались самые разные.
Бэт с собачьей преданностью была верна моему образу. Она до последнего была убеждена, что глубина переживаний – непереводимое для меня слово. Видела во мне развесёлого клоуна для тусовок. Я казался кем-то другим, а не являлся собой.
Некая Катя, дикая поклонница ПП и изматывания себя в спортзалах из-за кусочка чизкейка, ожидала от меня полного слияния с ней, полнейшего повиновения. Она пыталась держать меня на привязи. Пыталась копаться в моём телефоне. Предлагала перейти на пресную ПП-жизнь. Обвиняла в том, что я выгляжу не так, несу чушь. Зачем я предложил ей встречаться? Что нашёл в ней? Не помню. Она была совершенно земной, архиприземленной
