будто снова на Земле оказался, да прямо на гигантском ЖД вокзале, типа все куда-то едут и никому, ни до кого нет дела…», – пролетели мысли у Димы, продолжающего разглядывать скопление несчастных, ожидающих дальнейшей участи, отчего-то забыв о себе, таком же мученике.
Было видно, что в Аду не перебирают и отправляют в Сортировочную – идиотское название – любых мало-мальски достойных, по крайней мере здесь вообще не было покалеченных, хотя… Не просто же так где-то воют и стенают. С другой стороны может по чисто человеческой привычке, этакое показательное горе, дабы все видели, как кому-то плохо… Этого Дмитрий никогда не понимал, особенно вытья на похоронах. У него на этот счет присутствовало свое, пусть и эгоистичное мнение. Каждый когда-то должен уйти, хотя, как говорила Ванга: «Если бы вы знали, что такое смерть – вы бы не хотели жить!». Когда он впервые услышал данную фразу, то она слишком двояко звучала, но сейчас осталась всего одна сторона медали – после смерти настолько жутко, что лучше не рождаться, а если родился, то будь готов умереть. А насчет ни одного покалеченного в прямой видимости, так может быть таковы правила и сюда должны попасть в целости и сохранности все, а уж потом на Рынке разберутся от кого оставить слезы на раскаленной земле Ада, а кто пойдет киркой, да киянкой махать.
«Да уж… Жизнь постоянно преподносит людям сюрпризы… Жили-жили, ни о чем не думали… Мечтали о достойной старости и райских кущах после смерти, толком не понимая, как они выглядят, а тут… Та-да-дам!!», – он грустно вздохнул. «Сам-то я чего ожидал? Вообще ничего… Не так я хотел умереть, не так… Надеялся хоть как-то подготовиться… Когда-нибудь… Ага… Дурак-дураком… Хотел, но не делал…», – он рассматривал разместившихся поодиночке и очень редко небольшими группками по два, три человека будущих рабов Ада, многие из которых до сих пор не верили в пребывание на «том свете», считая происходящее страшным сном.
Со всех сторон доносились тихие, но в тоже время наполненные такой силой и искренностью молитвы, что Диме даже стало жаль этих действительно верующих, попавших в противоположность собственных мечтаний и надежд. Люди, бормочущие святые для них слова, тупо сидящие в полумраке и щиплющие себя одновременно с чтением причитаний, направленных в Небеса… Они мечтали прогнать кошмарное сновидение, но оно не двигалось с места… Для многих из них этот мир так и не станет реальным, ведь через некоторое время из прозрачной стены вывалится почти захлебнувшийся священник или подобный ему паникер, откашляется и заставит поверить в еще одно испытание Господне, после чего они уже сто процентов попадут на переработку в пищу другим узникам… Глупцы и идиоты, ведь здесь «верю, ибо нелепо» уже не поможет, как бы это ни было тяжело осознавать.
Кроме морально покалеченных Церковью здесь присутствовали обычные напуганные и наоборот собранные люди, такие, как например мать, укачивающая плачущего ребенка и одновременно
