style="font-size:15px;"> Он с трудом разлепил глаза, опушённые загнутыми кверху ресницами, зевнул во весь рот, щёлкнув челюстью и обнажив два ряда белоснежных зубов, потянулся всем телом, так что хрустнули все его мелкие косточки, приподнялся на постели, воззрившись на женщину каким-то чужим блуждающим взглядом.
– Пора уходить, одевайся, хабибти, – бросил он, окончательно проснувшись, и кинул спутнице её одежду с бельём, а сам – как был обнажён, шлёпая босыми ногами по полу и почёсывая в промежности, – поспешно скрылся в ванной.
«Как это – «уходить»? – недоумевала Валерия. – У нас ещё целый день и ночь впереди…» Она была уверена, что проведёт с любовником всё оставшееся до отъезда время.
– Пятьдесят – это за ночь только, – послышался голос Ахмеда из ванной, словно угадавшего её мысли.
«Ах, у него нет денег…» – Валерия была женщиной сообразительной и считать умела, хотя… оглядывая убогое помещение, представить, что за это уплачено пятьдесят зелёных, было сложно… Однако выбирать было не из чего.
«Бедный мальчик… Зато у меня есть ещё сотня, которой вполне нам хватит…»
Когда он вышел из ванны, весь мокрый, со стекающими с тела капельками воды, она стояла возле двери и протягивала ему стодолларовую купюру.
– Только не вздумай отказываться, Ахмед. Это за сегодняшний и завтрашний дни. Послезавтра я уезжаю.
– Ок.
Отказываться он и не думал. Со вздохом и скорбно приподняв брови, забрал стодолларовую, небрежно сунул её в задний карман брюк, поспешно натянул на себя джинсы и футболку, пригладил ещё влажные волосы, проверил свой телефон и стал собираться.
– Я на работу, хабибти, сначала в мечеть, потом на работу, – важно сообщил он, – а ты жди. Закончу, приду.
– А позавтракать? Неужели ты совсем не голоден? – Валерия была поражена.
– У нас так не принято. Сейчас утро, надо в мечеть, потом работать, зарабатывать деньги. Поем на работе. Но ты можешь выйти, если хочешь. Внизу есть кофешоп, закажи еду. Вот ключ, – кивнул на стойку, где лежал ключ.
Она подошла, чтобы чмокнуть его в щёку, но он в ужасе отшатнулся, чуть ли не оттолкнув её от себя.
– Ты что делаешь, хабибти?! – раздражённо воскликнул он. – Я помылся!
Она отпрянула… Что она сделала не так?
– Нельзя! Я иду в мечеть!
С этими словами он покинул квартиру, не попрощавшись и с грохотом захлопнув за собой дверь. Валерии показалось, что она сильно разозлила его, и чувство вины кольнуло её больно, но вскоре отпустило: она так любила своего мальчика.
«Странный… Он дикий совсем…» – с теплотой подумала женщина, не разбираясь ни в религиозных, ни в культурных традициях исламских стран. Нельзя так, нельзя… «Зато ночью будет всё можно…» – с дрожью во всём теле надеялась она.
Исследовав содержимое навесных шкафов над столешницей, Валерия обнаружила пару тарелок, две ложки, пачку соли, какой-то остро пахнущий
