style="font-size:15px;"> – О чём спросить? – встреваю я.
Молодой князь слегка наклоняется вбок всем корпусом, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Не ты ли потеряла венок, княжна?
Мы с Ильёй лишаемся дара речи. У меня начинает звенеть в ушах от подобной прямолинейности, а друг с силой сдавливает венок в кулаке. Я с беспокойством слежу, как белеют его костяшки. Ведь там еловые иголки, и ему наверняка больно.
Перевожу полный злости взгляд на Исая. Он может притворяться дураком, но этот вопрос задан намеренно. Все знают, что потерять венок до свадьбы то же самое, что лишиться девственности. Поэтому его бессовестный намёк ясен и прозрачен, как вода в чистом ручье.
– Вероятно, на уроках поведения тебя мало били розгами, князь, – скалится в язвительной улыбке Илья.
– Вероятно, тебя наказывали ещё меньше, раз не знаешь своего места, – отвечает ему в тон Исай и придирчиво оглядывает внешний вид Ильи. – Неужели конюх?
– Извинись перед Ярой, – жёстко отвечает Илья, не намеренный отступать.
– И кто же он для тебя, княжна? – Князь переводит внимание на меня, игнорируя собеседника.
– Он мой друг! Сын одного из преданных друзей отца, так что оставь свои оскорбления для других, – как можно равнодушнее бросаю я и тяну Илью за руку, желая прекратить неприятный разговор.
Хоть Илья и ниже по статусу, чем князь, но здесь не Истрог. Он трудится на дворе князя Ренска, а своих мы оскорблять не позволим. Илья отдаёт мне венок, но мы не успеваем отойти даже на шаг, как молодой князь сдаётся:
– Прошу прощения, княжна, – на длинном выдохе, вроде бы искренне говорит Исай. Его лицо меняется, ехидство исчезает, делая его черты более расслабленными и привлекательными. – Я, право, не хотел тебя обижать. Это всё хмель во мне говорит, он делает меня беспокойным. И, возможно, ревность. Скоро наша с братом семья изменится, не уверен я, всегда ли перемены к добру. Странная ты, Яра, редко встретишь княжну, которая позволяет конюху держать себя за руку.
Я опускаю глаза, пальцы Ильи действительно уже обхватывают мою голую ладонь. Чувствую сухость его кожи и мозоли от лопаты и меча. Но я не стремлюсь выдёргивать ладонь из руки друга, а, наоборот, приподнимаю подбородок, упрямо глядя на самовлюблённого князя.
– Ты вообще ничего обо мне не знаешь.
– Возможно, – согласно кивает Исай. – Но твой выбор друзей, княжна, всё же кажется неправильным. Или здесь что-то другое? Вот только…
Он демонстративно оглядывает Илью с головы до ног, оценивает, цокая языком. Не продолжает свою мысль, а делает порывистый шаг к нам. Я не знаю, как Илье удаётся в такой темноте заметить блеск лезвия, но он реагирует удивительно точно. Правой рукой, которой сжимает мою ладонь, дёргает назад и в сторону, пряча меня за спиной, а левой вытаскивает короткий кинжал. У меня в ушах звенит от скрежета, когда два лезвия соприкасаются. Илья блокирует кинжал Исая в опасной близости от собственного плеча. Совсем немного – и лезвие коснулось бы ткани его кафтана.
