на сексуальной почве[174]. Однако вместе с тем, как мне кажется, моральный урон должен был понести и обманутый муж, честь семьи которого оказывалась дискредитирована[175]. В первую очередь, речь шла о возможном будущем потомстве супругов, ведь законное происхождение их сыновей (как, впрочем, и дочерей) отныне было бы очень трудно доказать: адюльтер матери лишал их права на отцовские титул и наследство, а кроме того сказывался на их репутации.
Характерным примером здесь может служить история борьбы за английский престол между Вильгельмом Завоевателем (ок. 1027/1028-1087) и Гарольдом (1015–1040), сыном Эльфгивы, супруги Кнута Великого (994/995-1035), якобы рожденным ею вне брака. Согласно слухам, приводимым хронистами, любовница, а затем законная жена правителя Англии, Дании и Норвегии тщетно пыталась подарить ему наследника. В конце концов она выдала ребенка, зачатого от священника, за сына Кнута, который его признал и дал ему имя Свен. Та же история повторилась и с Гарольдом, родившимся якобы от сапожника[176]. Эту историю в ретроспекции мы можем наблюдать на ковре из Байё (конец XI в.). Неизвестный мастер изобразил здесь Гарольда, стоящего перед троном Вильгельма и пытающегося опровергнуть факт адюльтера своей матери. Он указывает рукой на следующую сцену, которая на самом деле является воспоминанием о преступлении, совершенном около 30 лет назад: клирик соблазнял Эльфгиву[177], и для того, чтобы исход этой встречи не вызывал сомнений у зрителей, в самом низу оказался изображен маленький голый человечек с выдающимися гениталиями, который воспроизводил жест клирика в зеркальном отражении[178]. (Илл. 6)
Гарольд, как мы знаем, не смог доказать свои права на английский трон и потерпел сокрушительное поражение в битве при Гастингсе в 1066 г. Однако его история лишний раз свидетельствует: измена женщины больно ударяла не только по ее репутации, но и по чести всей ее семьи, всех ее родственников – прежде всего по мужской линии. Такое восприятие адюльтера было характерно уже для раннего Средневековья[179]; сохранилось оно и позднее. Так, в 1408 г. королевское прощение смог получить Кардине де Претреваль, экюйе из Тура, подрезавший сухожилия (les nerfs des jarrèz) на ногах священника, повадившегося навещать вдовую мать просителя, что, по его словам, стало «бесчестием (déshonneur) для всего его рода»[180]. В документе от 1385 г. сообщалось, что некий Жак де Рошфор, клирик, соблазнивший замужнюю даму, был убит ее супругом, дабы положить конец «угрозам ему самому, его роду и роду этой женщины»[181]. В 1400 г. прощение оказалось даровано Жаннену дю Бовею, отчиму еще одной замужней матроны, которая, тем не менее, открыто сожительствовала с неким бретонским сапожником по имени Торрой. Жаннен оправдывал свое участие в преследовании виновного исключительно «естественным чувством любви к Жаннетт, являющейся дочерью его жены, а [также] бесчестием (deshonneur), которое этот Торрой ему причинил»[182].
Та же ситуация повторялась, если жертвой сексуального насилия оказывалась
К тем же выводам приходил в свое время на итальянском материале Гвидо Руджеро:
Подробнее см.:
Факт соблазнения в данном случае подтверждался жестом клирика, касавшегося рукой лица женщины. В средневековом обществе такое прикосновение считалось совершенно недопустимым, поскольку обладало сексуальными коннотациями:
Подробнее о трактовке этих двух сцен см.:
«Pourquoy de rechief le dit suppliant eust requis et prié à icelui prestre, que plus il vensist en sondit hostel, et que sa dicte mère en estoit grandement blasmée, ou déshonneur de toute sa ligné» (Choix de pièces inédites. T. 2. P. 22–25, здесь Р. 23, курсив мой. –
«Courroucier lui et le lignage de lui et de la dicte femme» (ANF. JJ 127. № 205, ноябрь 1385 г.).
«Amour naturelle qu'il avoit a ladicte Jehannette qui est fille de sa femme et le deshonneur que ledit Тorroil lui faisoit» (ANF. JJ 155. № 137, июнь 1400 г.).
