Ашу, – поправил его Энки онемевшими губами.
– Разумеется.
Страх. Много лет назад Энки дал себе зарок у того проклятого колодца, что страх больше никогда не скует его и не помешает помочь. Энки убрал со лба выбившуюся прядь волос, позволяя нанести краску.
Шархи работал быстро и уверенно, было очевидно, что он не впервые маскирует ал'сору.
– Почему ты беспокоишься о девочке? – спросил Энки, желая отвлечься. – Она не твоей крови, но ты подыскал для нее семью.
– Оправдываю свое прозвище, – криво усмехнулся высокородный.
– Прозвище?
– Разве до обители не доходят сплетни из города?..
Если и доходили, с Энки ими никто не делился.
– Покровитель безродных – так меня называют. Другие высокородные уверены, что я тянусь к своим, ведь моя мать была рабыней. – Он пожал плечами. – Они считают это прозвище оскорблением, а я ношу его как награду.
– Рабыней?.. Значит, она чужеземка.
Чужеземцы редко добирались до Аккоро, а тех, кому все же удавалось ступить на землю Великих Спящих, брали в рабство. Считалось, что они не были детьми Ашу и им не даровали Путь, а потому о них следовало позаботиться – направить, предварительно заковав в цепи.
– Да. Мама была исследовательницей. Она мечтала нанести на карту весь мир. Несколько поколений ее семьи покоряли море. Увы, кораблю матери не посчастливилось пристать к нашим берегам. – Шархи в последний раз коснулся тонкой кисточкой лба жреца. – Все готово, друг мой.
Энки взглянул на свое отражение в отполированном серебряном зеркале. Жреческая ал'сора изменилась – теперь метка указывала, что он принадлежит к касте высокородных.
– Как?! – с изумлением выдохнул Энки.
– Годы практики.
– Если Сатеша или слуги…
– Все давно спят. Идем!
Крадучись они прошли по пустым коридорам дворца. Их шаги нарушали тишину галерей, и Энки ожидал, что в любой момент из-за угла выйдет служанка или, еще хуже, Сатеша. И тогда ему придется объяснять, почему он вырядился в одежды высокородного и куда пробирался посреди ночи в компании Шархи.
Почему он покидает обитель? Ради девочки? Или ради собственного любопытства, годами тлевшего внутри?
– А вот и она, – улыбнулся Шархи.
Девочка ждала их в приемном зале, прижимаясь щекой к мраморной колонне. Она была одета в простое льняное платье, а в волосах красовались две длинные белоснежные ленты. «Кто помог ей украсить прическу?» – задался вопросом Энки. Может, мать? Отказалась ли она от дочери с легким сердцем, или ребенка вырывали из ее рук?
– Пойдем, – мягко сказал высокородный, но девочка все равно вздрогнула как от удара.
Они вышли из главных ворот дворца, и никто не остановил их. На пути им все же встретилась парочка высокородных, но те были так увлечены друг другом, что даже не обратили внимания на Энки.
– Неудобно, – объявил он
