опционов вмиг улетучилась. Большое число компаний пошло на переоценку ранее выпущенных опционов, установив новый курс на уровне достаточно низком, чтобы менеджмент в любом случае оказался «при деньгах». Это было равносильно разрешению менять ставки в скачках, после того как забег завершился.
Но ни один институт рыночные либералы не поносили с такой энергией, как законодательные ограничения на увольнение работников и гарантии крупных выходных пособий. Утверждалось, что немощь, будто бы поразившая экономики европейских стран, была вызвана преградами при увольнении работников, которые затрудняли более активный наем рабочей силы.[13]
Но как только речь заходила об исполнительных директорах корпораций, стремительно забывалось, что провалы тоже нужно вознаграждать по заслугам. Раз за разом оплошавшие управляющие получали выплаты в миллионы или даже десятки миллионов долларов. В то же время рабочие, лишившиеся работы из-за промахов менеджмента, в лучшем случае получали оплату за несколько недель.
В итоге высшее звено менеджмента, несмотря на свою гораздо меньшую уязвимость в плане финансовых неурядиц, несло такие же или даже меньшие риски в отношении среднего заработка, что и простые рабочие. Относительно накопленного богатства риски у топ-менеджмента были гораздо меньше, чем у большинства людей. Даже менеджеры, допустившие самые нашумевшие ошибки, редко оказывались без гроша в кармане или хотя бы опускались до уровня среднего класса. До тех пор пока продолжалось «великое смягчение», на эти вопиющие несоответствия не обращали внимания. Компании бросили всякие попытки соблюсти хотя бы видимость общественного договора со своими работниками, которые очень быстро опустились в разряд «человеческих ресурсов».
В рисках можно найти и кое-что хорошее. На более поздних этапах длинных циклических расширений переговорные позиции рабочих на рынке труда усиливаются, вызывая повышение зарплат и улучшение условий труда для некоторых из них. Но, подводя балансовую черту «великому смягчению», нужно сказать, что негативного было больше. Все больше опасаясь за свое место, работники соглашались на ускорение процесса труда и ухудшение его условий.
Правительства и сами стремились избавиться от своей функции риск-менеджера. На всем протяжении «великого смягчения» рыночные либералы бранили механизмы социальной защиты государства всеобщего благосостояния за их будто бы неэффективность и устарелость. И они кое-чего добились, если посмотреть на реформу государства всеобщего благосостояния в США. Но в общем и целом государство всеобщего благосостояния оказалось на удивление живучим. Его центральные составляющие, такие как система социального страхования в США и национальная система здравоохранения в Великобритании, пользуются прочной и широкой поддержкой у населения.
Смерть: несогласные и их реабилитация
Чем бы ни было «великое
Вера в этот постулат была поколеблена в ходе финансового кризиса, когда в США уровни безработицы быстро подскочили и превысили уровни ЕС, отчасти вследствие того, что осуществление увольнений было упрощено. Ничуть не стушевавшись, Чарльз Мюррей из Американского института предпринимательства, выступая в 2009 году с лекцией в честь Ирвинга Кристола на ежегодном обеде названного института, заверил публику, что генетика и нейрофизиология обязательно подтвердят новыми открытиями всю противоестественность и неустойчивость европейской модели.
