не надо.
Они рванули с места.
– Ева, ты дура, где ты? Сможешь вернуться сама?
– Куда вернуться? Где я?
Связь резко пропала, а я заплакала. Я просто шлавперед, несмотря на грязь под… носками. Я долго шла, не понимая, где находилась, а телефон молчал. Периодами память выключалась и оставалась в моменте позади.
Я брела в темноте среди зданий, которые не узнавала, пока меня не осветили огни машины. Я встала рядом со стеной и закрыла лицо руками. Я надеялась, что это полиция наконец нашла меня. Мне казалось, что прошла вечность, а я бежала от насильника в моей собственной голове.
– Ева! Ева, блин. Я с ума сошла, пока искала тебя. Погоди… ты без обуви?
Я ничего не говорила.
– Садись в машину! Быстро!
Я поддалась.
– Нагулялась, надеюсь?
Ширли искрила сарказмом, улыбаясь Джону за рулем.
С утра накачели я нашла пакет с кроссовками и запиской от Патрика: «Надеюсь, ты в порядке. Шарф не уцелел от твоих приключений. Береги себя». Это был высший позор.
29 августа 2009 г.
Последняя суббота лета. Лета, где мы были свободны от работы или учебы, от предрассудков, от планирования будущего, от накоплений на квартиру, от сложных отношений, от глупостей, которые мешали жить. От реальности в целом.
– Слушай, выпьем сегодня немного? Только, не как в прошлый раз, чтобы не искать тебя с собаками по Уилтонтону, – Ширли смеялась.
– Собак, кстати, не было. Может стоило.
– Серьезно? Тебя только собаки смущают?
Мы с Ширли заржали. Патрик, господи, Патрик, не возненавидел меня, он на удивление остался рядом. Он даже не просил объяснений, сославшись на алкоголь.
Вечером мы с Ширли выбрали красно-черное под настроение и отправились в бар уже под бутылкой вина.
Часа в три ночи, я курила, а Патрик обнимал меня за талию.
– Какие планы на осень, Ева? Что думаешь? – Джон, улыбаясь, уточнил у меня, поглядывая на Ширли.
– Найду работу, возможно перееду, пока все не прозрачно. Покуролесила на славу, теперь очередь за карьерой.
Я ответила, как думала. Руки Патрика медленно отпустили меня. Когда мы отошли с Ширли в туалет она дала мне подзатыльник.
– Ты вообще понимаешь, что говоришь?
– Ты ударила меня. Ширли. Ты обалдела? Держи свои ручонки при себе.
– Что ты думаешь на счет Патрика?
– Что я могу думать? Это лето и все на этом, – я вопросительно посмотрела на нее.
– Он думает иначе, ты что не заметила?
– Нет. О чем ты?
– Ну ты дура тогда.
– Ширли, не забыла с кем говоришь? Может как-то иначе будешь выражаться!
– Прости, не подумала. Правда, прости. Ты не видишь, как Патрик смотрит на тебя?
– Как? Обычно. У нас секс и все. Чего?
– Все-таки повторюсь, ты дура.
– Ширли!
